Пришедший из Безмолвия
Шрифт:
– Ты помнишь, как их звали? – тихо спросила Лайрэ.
Ответом ей было молчание, за которым последовало проклятие.
Она уловила горькое разочарование Тааура и поднимающийся в нем гнев, но никаких лиц, имен – ничего, что могло бы вызвать воспоминания.
– Они были враги или друзья? – так же тихо спросила Лайрэ.
– И те и другие, – ответил он охрипшим голосом. – Но не… не совсем.
Ладонь Тааура сжалась в тяжелый кулак. Лайрэ попыталась мягко разжать его пальцы, заставить их расслабиться. Он
– Небеса и Преисподняя! – прорычал он. – Как же надо прогневить богов, чтобы не помнить ни друга, ни врага? – Тише, гость, тише, – с нежностью сказала Лайрэ проводя ладонью по волосам и лицу Тааура, как делала в те долгие часы, что он был погружен в свой странный сон.
Первое прикосновение заставило Тааура вздрогнуть. Потом, заглянув во встревоженные золотые глаза Лайрэ, он со стоном разжал кулаки.
– Спи, Тааур.
– Нет, – решительно сказал он.
– Это нужно, чтобы ты поправился.
– Я не хочу больше в… темноту.
– И не надо бояться – я опять тебя выведу оттуда.
– Почему? – спросил он. – Кто я тебе?
Лайрэ не сразу ответила на такой прямой вопрос. Потом улыбнулась странной улыбкой, в которой смешались радость и печаль, когда, подобно отдаленным раскатам грома, у нее в ушах прозвучало пророчество Вианны.
Он явится тебе из теней темноты. И он явился.
Лайрэ не знала, мог ли ее безрассудный поступок изменить ход событий и вызвать потоки жизни и смерти. Она знала лишь одно, и знала это с такой непреклонностью с какой Конь-Солнце ведет по небосклону свой огненный путь.
– Будь что будет, – тихо произнесла Лайрэ про себя.
– Ты случайно не воительница? – вдруг спросил Тааур.
Чуть улыбнувшись, Лайрэ покачала головой.
– Я никогда не держала в руках клинка.
– Эльфам и не полагается размахивать мечами. У них есть другое оружие. («А с чего я это решил?» – мелькнуло в закоулке сознания)
– Но я же не эльф. То есть не сида…
Тааур с улыбкой провел рукой по всей длине распущенных волос Лайрэ.
– Как странно думать, что ты – обычный человек, – пробормотал он.
Лайрэ не стала говорить Таауру, что он неправильно ее понял, но ощутила что теперь в его прикосновении ощущалось что-то новое, чего не было раньше. Что-то, от чего по всему ее телу побежали тоненькие язычки сладкого, тайного огня.
Неподдельная искренность, звучавшая в голосе и светившаяся в глазах Тааура, ощущалась ею и через его прикосновение. Он говорил то, что было для него просто истиной.
Рука Тааура скользнула глубоко в волосы Лайрэ, одновременно и лаская, и сковывая ее. От этого прикосновения тело ее пронизывали до сих пор не изведанные ощущения Не успела она дать им названия, как оказалась распростертой у него на груди; его губы прильнули к ее губам, а язык проник
Удивление пересилило все другие обуревавшие Лайрэ чувства. Инстинктивно она стала вырываться из крепких объятий Тааура.
Медленно и неохотно, он немного ослабил хватку – так, чтобы можно было говорить.
– Ты сказала, что я принадлежу тебе.
– Я хотела сказать… то есть…
– Что ты хотела сказать?
– Значит и я тебе.
…Правая рука Гарроса легла на рукоять меча, с которым он никогда не расставался.
– Как его зовут? – спросил он.
– Он не помнит.
– Что такое?
– Он не помнит никаких имен из прошлой жизни, даже своего собственного.
– Он просто хитрит, – возразил Гаррос. – Знает, что попал в руки к врагу, вот и…
– Нет, – перебила Лайрэ. – Он не знает даже, ульфхтанг он или гойделл, крепостной или лорд.
– Что же, он околдован?
Лайрэ покачала головой. Внезапное ощущение веса и блеска рассыпавшихся по плечам волос напомнило ей, что она еще не прибрала их как следует. Нетерпеливо тряхнув головой, она убрала волосы под капюшон своего плаща.
– От него не исходит чувство опасности, – сказала Лайрэ.
– Что еще ты почувствовала?
– Храбрость. Силу. Честь. Великодушие. Брови Гарроса поползли кверху.
– Хватит! Или я могу подумать что перед нами какой-то светлый дух из свиты богов, – сухо промолвил он. – Вот неожиданность!
На щеках Лайрэ проступил румянец, когда она вспомнила, каким страстным желанием воспылал к ней Тааур; уж явно не дух! (Хотя как знать – дети Небес в древние – никто не помнит когда – времена ведь сходились со смертными… Но тогда все было другим…)
– Еще смятение, и боль, и страх, – твердо сказала она.
– А, так он все-таки человек. Какое разочарование! – он откровенно смеялся. А я то уже надеялся получить в свою дружину настоящего Сына Тьмы!
– Гаррос, – вскричала она. Если уж кто и есть сын Тьмы – так это ты!
Он усмехнулся.
– Благодарю, Лайрэ. Приятно, когда тебя по-настоящему ценят.
Лайрэ тоже невольно засмеялась.
– Что еще? – спросил он.
Ее радость вмиг угасла.
– Ничего.
– Как это ничего?
– Ничего, и все.
– Что он делает в Седых Землях? – отрывисто спросил Гаррос.
– Он не помнит.
– Куда он направлялся?
– Он не знает, – ответила Лайрэ.
– Он под присягой у какого-то лорда или же вольный ландскнехт?
– Он не знает.
– О, Небо! – прошипел Гаррос. – Он что, слабоумный?
– Нет! Просто он ничего не помнит.
– Когда ты его спрашивала, ты прикасалась к нему? Лайрэ набрала полную грудь воздуха и коротко кивнула.
– И что ты чувствовала? – настойчиво продолжал расспрашивать Гаррос.