Притяжение
Шрифт:
Его взгляд тут же сфокусировался на мне.
— Опять ревела? — спросил он.
Я не ожидала такого начала, растерялась.
— Глаза опухшие, — пояснил он.
Я опустила взгляд.
— Милане звонила, — вдруг захотелось ему сообщить.
— Понятно, — он всё же оттолкнулся от столешницы и развернулся ко мне спиной. Взял с полки стакан, и налил воды.
— Ну и как? — сделав пару глотков, Руслан обернулся.
Я с недоверием смотрела на него. Он был неожиданно спокоен.
— Всё хорошо, — ответила я, следя
— Ништяк! — дал он оценку этой новости. — Чего не спишь?
В пузатый стакан полилась янтарная жидкость. Руслан добавил туда ещё льда, и, болтнув, выпил в два глотка.
— Тебя жду, — ответила я.
Какой-то бестолковый выходил диалог, но перейти сразу на насущную тему, у меня, почему-то не хватало смелости, а он видимо не хотел.
Он глубоко вздохнул и каким-то отчаянным жестом, взъерошил и без того растрепанные волосы, а потом и вовсе закрыл ладонью глаза, помассировал веки, и я заметила сбитые костяшки. Прямо разбитые в кровь. Моментально перевела взгляд на вторую руку, и на ней тоже распухшая кожа, с корочками кровоточащих ран.
— Руслан, ты что подрался? — спросила, сама не заметив, как подлетела к нему, и взяла его руку в свою.
Он насмешливо посмотрел на меня, и сжал кулак в моих ладонях, так крепко, что снова пошла кровь.
А я смотрела на него, и видела его мутный взгляд. В темноте его глаз таилась боль, прикрытая бравадой из ехидства и насмешки. Видела недоверие, ревность, гнев. Всё то, что он не хотел пускать наружу, хотел контролировать.
— Не переживай, царица, ни один смертный не пострадал, — выдал он, и отнял свою руку.
— Руслан, послушай, давай поговорим. Я хочу всё тебе объяснить, — я безуспешно пыталась поймать его взгляд, но он не хотел на меня смотреть. Игнорировал мои попытки, хотя видел, что я стараюсь установить контакт.
— Руслан…
— Поговорить, — повторил он, и наконец, снова посмотрел на меня. — Ну, давай поговорим, царица. Ответь мне только на один вопрос, зачем? На хрена ты это сделала? Только не лепи мне тут, что из жалости, потому что, это чушь собачья!
— Я понимаю, тебе трудно понять, — я собрала все свои силы, — но это так. Ему это нужно было в этот момент.
И сразу же ожидаемо Руслан оскалился.
— Больше ему ничего не нужно было?
— Прошу выслушай…
Он плотно сжал губы, и по скулам загуляли желваки. Совершенно очевидно, что слушать именно эти объяснения он не желал.
— Мы были женаты, тринадцать лет, Руслан, у нас с ним целая жизнь на двоих, у нас с ним дочь…
— И что, теперь каждый раз ложиться под него, когда ему плохо?
— Ну, причём здесь это?! — вскипела я. — Ему было тяжело, и одиноко. Это всего лишь жест отчаянья, а я… Я не почувствовала ничего, понимаешь ничего…
— Нет, не понимаю, — сказал он на это, и отошёл к окну, снова уставился во тьму.
Я
Наверное, в глубине души, я надеялась, что он найдёт способ меня понять, верила, что всё хорошее, что есть между нами, та страстная, неземная любовь сможет преодолеть все препятствия. И как же горько мне было, сейчас, когда я понимала, что не так и сильна эта любовь.
— Хорошо, — просипела я, сдаваясь, чувствуя вдруг неимоверную усталость, — что дальше?
— Дальше, ты пойдёшь спать, — ответил Руслан, не оборачиваясь.
— А ты?
— И я.
Я кинулась к нему, предприняв последнюю пытку на примирение, обняла сзади и прижалась к нему.
— Прости меня, прости, — зашептала, утыкаясь в его спину. — Я сглупила. Не должна была так поступать. Я так люблю тебя, и не хочу потерять.
Он разжал мои руки и развернулся лицом.
— Я в жизни просто обхавался предательства. Просто выше крыши, и ты туда же. Хочешь уйти к нему обратно?
— Нет, нет, — я просто оглушенная его словами, только и могла крутить головой, и сглатывать слёзы. — Я хочу быть с тобой!
— Хочешь быть со мной, — усмехнулся Руслан, — а целуешься с ним!
— Руслан, ну пойми же, мне очень жаль…
— Да, царица, я понял, тебе жаль твоего мужа…
— Это ничего не значит! Ничего! Я понимаю, что для тебя это было оскорбительно, но тебе не очень волноваться.
— Ладно, Вика, — он смиренно поднял руки. — Уже поздно, и нет никого желания обсуждать эту тему. Иди спать, подумай о ребёнке.
— Ты думаешь, я смогу уснуть? — вырвалось у меня истерично.
— Честно, царица, мне по херу, сможешь или нет. Если тебя мучает совесть, то ты это заслужила!
Руслан оттолкнулся от подоконника, и пошёл в гостиную, оставив меня одну. А я и вправду, очень устала. Тяжесть в ногах нарастала, спина сигнализировала болью, что пора бы принять горизонтальное положение. Но я упрямо стояла и пялилась на своё отражение в темном окне.
Растрепанные кудри, вокруг понурого лица, печальные глаза, искусанные губы. Одной рукой я судорожно сжимаю воротник халата, второй обхватываю живот.
Он прав. Сто раз прав!
Ведь меня возмутил и заставил ревновать лишь сам вид его милой беседы с другой девушкой. А что бы я сделала, если бы он целовал её?
И мне хочется кинуться за ним и в сотый раз говорить, доказывать, просить о прощении. Но я сдерживаю себя, понимая, что ему нужно время. Что он итак делает над собой усилие, стараясь вести со мной спокойный разговор. Что он сдерживает своих демонов. И мне нужно быть благодарной ему за это. И дать ему время.
Он так и не пришёл в спальню, спал, наверное, в гостиной, или в одной из гостевых комнат, а утром, когда я еле разлепила глаза от бессонной ночи, и спустилась вниз, его уже не было.