Притяжение
Шрифт:
39
— Мам ты не представляешь, какое оно красивое, — упоённо вещала Милана, — но папа говорит, что двадцатое платье в моём гардеробе может и подождать. Он не понимает, что его запросто могут продать, и больше такого не будет! Говорит, будет другое! Он просто не понимает!
Мы сидели в уютном кафе возле галереи, и дочь изливала мне душу, а я слушала её, и с таким удовольствием, впитывая все её эмоции, родной голосок, что постоянно только улыбалась, и норовила дотронуться до неё. Мы даже сели вместе на один диванчик. Как обнялись, встретившись сегодня,
На второй план уходят все проблемы с Русланом. И чувство стыда и перед ним, и перед Виком. Всё меркнет, потому что вот сейчас, происходит самое настоящее чудо. Мы снова вместе с моей дочерью. Не просто находимся вместе, а мы вместе духовно. Она также доверяет мне все секреты, рассказывает все новости, и тоже постоянно трогает, обнимает, прижимается, как когда-то в детстве, когда не могла заснуть, если не держала мою руку. И от этого мне нереально хорошо, и счастье переполняет меня, и кажется, что я смогу справиться со всем, лишь бы она была рядом.
— Знаешь, мне давно пора пройтись по магазинам, прикупить приданное твоему брату, — я глажу свой живот, — и если бы ты пообещала мне составить компанию, то я вполне бы могла порадовать тебя новым платьем, — предлагаю я.
Хотя платье, я ей купила бы всё равно, не зависимо от того что она сейчас ответит.
— Просто мне действительно, пора уже прикупить вещичек для Тимура, и сделать это в компании, тем более в такой, будет ещё приятнее.
— Его зовут Тимур? — дочь выхватила из моих слов, самое важное.
— Да, назовём его так. Тебе нравиться?
— Да всё равно, — напрягается Милана, и отстраняется.
— Милаша, ну в чём дело? — тут же реагирую я.
Мне очень страшно разрушить этот хлипкий мир, что образовался между нами.
Милана молчит, и я придерживаю себя, чтобы не пуститься в следующие расспросы, и утешения. Дам ей пару минут, собраться с мыслями.
— Мам, — наконец, выдавливает из себя, дочь, и я понимаю по этому сдавленному тону, что ей тяжело говорить, — ты не перестанешь меня любить?
Опять сдерживаю первый порыв, начать с горячностью заверять её в обратном, и спокойно интересуюсь:
— Почему это должно произойти, Милаш?
Дочь робко поднимает на меня глаза.
— У Светки Кораблёвой, мама тоже вышла замуж, и родила братика, — выпаливает она, — и она говорит, что мама больше не любит её…
Вот в чём дело!
Бедная моя дочь! На неё столько свалилось. И наш развод с Виком, и мой уход из дома. А ранее, ещё и моё похищение. А она ведь совсем ещё ребёнок, ей всего-то тринадцать. О чём я думала в тринадцать? Чего хотела? О чём мечтала?
Да так же, как и она, о платьях новых, о подружках, да я даже ещё в куклы играла.
А ей пришлось столкнуться с тем, что не каждый взрослый может понять, и вполне понятно, что она
— Милана, милая моя, — стараюсь говорить вкрадчиво, и гоню, не нужные сейчас слёзы, которые теперь со мной на каждом шагу, — я люблю тебя, и буду любить, независимо, от того что произойдёт в этом мире. Независимо от того что ты совершишь, или я. Независимо от того, что в моей жизни появиться ещё один ребёнок. Эта любовь… — я запнулась, потонув в голубых глазах дочери, потому что они оттаивали, в них засветилась такая надежда, такое облегчение, что я сглотнула ком вставший в горле, и продолжила сдавленно, — она абсолютна. Я люблю тебя, доченька, и всегда буду любить. Лишь за то, что ты усомнилась в этом, прошу прощения. Мы заигрались в свои взрослые игры, и совсем забыли о тебе.
Милана прижалась ко мне, обняла.
— Я тоже люблю тебя, мама, — пробормотала она.
На нас поглядывали посторонние люди, и со смущенной улыбкой отворачивались, потому что я плакала и улыбалась, а Милаша и вовсе спрятала лицо на моей груди.
— Мне нравиться имя Тимур, — проговорила она, подняв личико, я не преминула погладить её розовые щёчки.
— Мне тоже, — улыбнулась я, смахивая слёзы.
— Можно я сама выберу ему вещичек?
— Буду тебе только признательна…
Наш разговор прерывает трель моего телефона, я вытаскиваю его из сумки и озадаченно смотрю на фото Руслана, что горит на дисплее. И честно говоря, я даже растерялась сперва. Милана тоже замечает, что звонит он, и озадаченно смотрит на мою нерешимость.
— Да, Руслан, привет, — я всё же отвечаю на звонок, и стараюсь, чтобы мой голос звучал твёрдо.
— Привет. А ты где, царица? — отвечает быстро и отрывисто.
— Я же тебе говорила вчера, — я немного ёрзаю по сидению дивана, ощущая какое-то беспокойство.
Милана окончательно отстраняется, и принимается за молочный коктейль, который простаивает уже пару минут на столе.
— Мы на обеде с Миланой, — продолжаю я.
— Ах, да, забыл совсем, — голос его звучит напряжённо и растерянно.
— Что случилось, Руслан?
— Прости, царица, но вам придётся прервать обед. Мне нужен отчёт за май, у меня весь отдел аналитики встал, потому что ваша богадельня не отвечает опять. И здесь нет никого!
— Ты в галерее?
— Вот именно Вика, что я в галерее, — теперь я слышу раздражение в его голосе, — а мне через час на объект надо мотнуться, а у вас тут никого.
— Ну да Мара на встрече с заказчиком, я на обеде…
— Вика, услышь меня. Мне срочно нужен отчёт!
Я поджимаю губы. Обидно, чего уж. Он звонит по работе, и его голос, тон, манеры, чисто формальные, а мне бы так хотелось хоть капельку тепла, и от этого, конечно же, горько.
— Я поняла тебя, — отвечаю глухо, и скидываю вызов.
Настроение мигом тухнет. Реальность возвращается. Благо, что хоть с Миланой мы нормально договариваемся встретиться завтра, и пройтись по магазинам. Отправляю дочь на такси домой, а сама спешу в галерею.