Прививка от ничего (сборник)
Шрифт:
Становилось скучно.
Но в этот момент на берегу появилась Рыбинспекция или Рыбнадзор, что-то вроде того.
Ответственные чиновники с рвением занялись составом преступления, который был налицо. Действительно, страна кормила целое ведомство, чтобы пятилетние мальчики не могли постоять с кусочком бамбука на берегу озера.
Это была моя первая и, к сожалению, не последняя встреча с людьми в форме.
Я испугался. И на вопрос «чья это удочка?» ответил, в общем-то, правду. Я сказал: «папина».
Папа урегулировал
Больше я на эту удочку не попадался.
Бери вину на себя. Вини себя.
Со своей виной можно жить. С чужой – никогда.
Автомобиль
Мы путешествовали по Литве.
Мне нравилось путешествовать, поскольку по утрам не давали кашу, а ложиться спать можно было поздно.
Вообще, кормили не «по часам», как у бабушки, а когда придётся.
Более того, однажды мне довелось питаться в баре, где мне разрешили выпить кофе. Кофе мне не понравился, а то, что разрешили – очень понравилось!
Что было плохо, так это хождение по магазинам. Меня совершенно не интересовало, что кофемолку можно достать только в Прибалтике. Тем более что к загадочному кофе я охладел, а игрушки мне всё равно не покупали.
Не стал исключением и Каунас. Брусчатка быстро надоела, извилистые улочки приелись. Из местных достопримечательностей оставалось осмотреть большой универмаг.
И там я увидел его! Размером с ботинок, «РуссоБалт» 1906 года, пластмассовый, со съёмной крышей! На тот момент не было вещи, которую я желал бы сильнее!
Но мне было отказано. Причины я понял позже – техническая интеллигенция могла позволить себе «РуссоБалт» в 1906 году, но не в восьмидесятом.
Я убежал из универмага и стоял, прислонившись лицом к дереву.
Из магазина вышел отец и поставил яркую машинку на брусчатку Ратушной площади.
Я присел на корточки. Слёзы навернулись на глаза.
Солнце садилось.
Делай для других то, что не можешь сделать.
То, что можешь сделать, – ты делаешь для себя.
И ещё раз автомобиль
С бабушкой и дедушкой мы были в Севастополе.
Дедушка – в командировке, бабушка – со мной на отдыхе. Ребёнок должен был загореть, научиться плавать и поесть фруктов. С тех пор я ненавижу фрукты, больше не пытаюсь научиться плавать и всегда сгораю на солнце.
Дедушка, мой моложавый, заводной дедушка, с которым можно было поиграть, был всегда на работе.
Бабушку занимали, в основном, продукты питания. Однажды я даже предпринял попытку самостоятельно добраться домой, решив, что бабушка меня бросила. Я до сих пор не понимаю, как можно час покупать полкило творога.
Одним из главных
Поезд из Севастополя уходил рано утром. Естественно, везти нас на вокзал должна была служебная машина. С тем самым водителем, который разрешал порулить.
Я уже ложился спать, когда дедушка вернулся с работы. И сказал, что машина попала в аварию.
Я так расстроился, что в сердцах сказал: «Ненавижу матросов!»
Это был единственный раз, когда я обидел дедушку. Сам того не желая, не понимая, чем.
Действительно обидел, потому что он воевал, он был матросом. Сильно обидел, надолго. Он переживал несколько дней.
А это расстроило меня куда больше, чем сорвавшаяся поездка на служебной машине. Я тоже переживал. Я думал об этом неделю.
И теперь думаю, когда прихожу на кладбище.
Высказывая обидное, ты не знаешь, кого обидишь.
Не обижайся, если это будешь ты сам .
До дня рождения осталось
Владик позвонил 5 июня.
Голос был взволнованным, что меня удивило. Даже свои блестящие шутки этот сибиряк произносил ровным, спокойным тоном.
Сразу после приветствия Владик перешёл к делу:
– Мы завтра идём праздновать день рождения Пушкина?
Я сразу понял причину волнения. День рождения Пушкина – это наш «профессиональный праздник». Типа Дня шахтёра. Хотя официальный День писателя – 3 марта. Но «Пушкин – это наше всё».
Кроме того, обременённый женой и двумя детьми Владик ловил каждый удобный момент, чтобы под благовидным предлогом выбраться из дома. А мы так любили бродить по Москве, беседовать и заходить в питейные заведения. Естественно, он волновался, что у меня уже есть какие-то планы на завтра, и «благовидный предлог» пропадёт зря.
– Конечно идём, – поспешил я успокоить Владика.
– Отлично, – с облегчением сказал он, – тогда встречаемся.
– Где?
– Под памятником.
– Пушкину? – задал я идиотский вопрос.
Владик немного подумал и медленно произнёс:
– Не-е… Лермонтову.
– Почему Лермонтову??? – опешил я.
– А там народа будет меньше…
Чем закончился этот день рождения Пушкина, остался ли доволен именинник, когда разошлись гости – я не помню.
Подвёл
Капитализм ворвался в страну без предупреждения, без звонка, без стука. Огляделся и почувствовал себя хозяином.