Приворотное зелье на единственную
Шрифт:
– - Мне хорошо с тобой, - откликнулась Люба.
Они спали долго на другой день. И легли поздно, и ночь была бурная, и спешить не надо было никуда. Сначала проснулся Михаил от мысли: произошло что-то очень-очень хорошее. Это что-то очень хорошее лежало рядом, на его плече, прижимаясь всем телом. Было тепло и уютно. Мужчина открыл глаза, в душе умоляя, чтобы все вчерашнее не было сном. Нет, все было правдой: это Люба спала на его руке, это её яркие волосы разметались в беспорядке, её рука нежно обнимала его грудь.
– - Янтарёк, - вспомнил
– Любка-Янтарек. Так её окрестила веселая Элка.
Перед глазами возникла обнаженная Люба в ванной: вот она лениво выгибается, дразнит его, показывает грудь. Глаза мужчина опять обратились к женщине. Захотелось вновь увидеть её красивую полную грудь. Но мешало одеяло. Мишка осторожно приподнял уголок, осторожно притронулся к женской груди, и вчерашнее возбуждение вернулось с новой силой. Руки нашли женское тело и стали ласкать его. Люба что-то пробормотала, не просыпаясь, но поцеловать мужчину не забыла. А Михаил не отступал, так и разбудил своими ласками женщину. Неудивительно, что после они спали до обеда.
Днем Люба, проснувшаяся раньше, внимательно и осторожно разглядывала лицо мужчины, приподнявшись на локтях и стараясь не разбудить его. Какое мужественное лицо у Миши, вот суровые ровные линии бровей, даже во сне хмурится, ей всегда хотелось погладить их. Но никогда не решалась. Не стала и сейчас. Миша спал. У него вчера был такой усталый вид. Откуда только силы взялись на ночь любви? У Миши твердая, резкая линия губ, как у настоящего волевого мужчины. А какие сильные руки! Люба скосила глаза на бугры мышц. Прямо удивительно, какими нежными были вчера они. Люба улыбнулась, вспомнив, как он нес её из ванной.
– - Что же получается?
– мысленно воскликнула она.
– Мишка нес меня на руках и в мою постель! Я сама его пустила! Что пустила! Не чаяла, как там побыстрей оказаться! А ладно! Я и думать вчера была не в состоянии. Подумаешь, в моей постели. Ночь была просто фантастическая. И утро тоже.
Михаил приоткрыл глаза. Люба сразу бухнулась на подушку, закрыла глаза и сделала вид, что спит. Ласковый мужской голос произнес:
– - Любка, не притворяйся, я знаю, ты не спишь. Кстати, у тебя очень красивая грудь. Слышишь, Янтарек! Не прячь её от меня.
– - Нравится?
– открыла свои янтарные глаза женщина.
– - Очень, - рука мужчины уже ласково гладила грудь, нежно сжимая и разжимая пальцы, а потом он приник к ней губами.
– - Боже мой, что ты со мной делаешь?
– простонала женщина.- Мы с тобой лишимся остатков сил. Умрем от перегрузок и передозировок.
– - Это ты что-то со мной делаешь, - прерывисто отозвался мужчина.
– Я хочу тебя. И поверь, Янтарек, от этого не умирают.
Они опять любили друг друга, не торопясь, медленно, наслаждаясь каждым прикосновением. После Любаша встала и ушла.
– - Пойду, приготовлю нам завтрак или обед, уже и не знаю, как правильно назвать.
– - Ужин, - подсказал Михаил.
– - Точно,
– Надо нам восстановить силы. Подкрепиться вкусной едой. Сейчас что-нибудь изображу.
– - Люб, - неожиданно робко протянул мужчина, - и можно тебя попросить сварить щей?
– - Что!
– засмеялась женщина.
– Я тут лежала, думала, каким кулинарным шедевром тебя удивить, а ты про щи!
– - Горячего хочется, неожиданно жалобно сказал Михаил.
– - Конечно, сварю, - улыбнулась Люба.
– Да и Сяпку твою чем-то надо покормить. Мой Буржуин (так называла Люба своего здорового кота), небось, весь корм сожрал один. Я вставала утром, насыпала им. В отдельные миски. Но этот старый обжора шипел сильно на собачку. Мог и не подпустить. А щи он не любит. А Сяпка любит?
– - Любит, - поспешил подтвердить мужчина.
– Она все кушает, что ей дают.
– - Тогда я ей сейчас молочка подогрею и булочку туда покрошу. Буржуй хлеб не особо жалует.
Люба ушла. Послышался звук открываемого холодильника. Потом довольное чавканье собачки, ласковый голос Любаши что-то говорил. Из кухни вскоре тянуло вкусным запахом мясного бульона. Михаил лежал и наслаждался, вдыхая его. Так же вкусно пахло в детстве, когда баба Нюша варила. И Лиза тоже. Тут же некстати вспомнилось приворотное зелье Криски. Мужчина улыбнулся и произнес про себя:
– - Какая же ты все-таки непроходимая дура, княжна Облонская. Мало что свихнулась на свом княжеском происхождении. Еще и колдовством занялась. Как же, приворожила ты меня! Отвадила от женщин! Жди больше! Куда только твоя ворожба делась сегодняшней ночью? Видела бы ты нас с Любашей. Ты такого и представить не можешь!
Через час мужчина сидел за столом и поглощал огромное блюдо густых наваристых щей, щедро заправленных майонезом, в середине тарелки плавала мозговая косточка.
В дверь постучали. Это была соседка. Михаил прекрасно слышал разговор женщин из кухни.
– - Что, Нинуль, от любопытства помираешь?
– весело спросила Любаша, поздоровавшись с ней.
– Так долго терпела!
– - Ну ты, Любаш, скажешь! - та нисколько не смутилась.
– Зашла спросить: молока деревенского тебе не надо. Мои в деревню уехали. Еще утром. Если надо, и тебе молока привезут. Словом, я уже сказала им, чтобы везли. Возьмешь? А то нам много будет. Не выпьем. Прокиснет. Жалко будет.
– - Возьму, - сказала Люба и оглянулась на кухню.
– Братишка мой любит молочко. Миш! Ты молочко любишь домашнее?
– - Люблю, - с полным ртом отозвался мужчина.
Соседка тут же сунулась в кухню, окинула быстрым взглядом Михаила, оценила его домашний наряд, поздоровалась. Утолила любопытство и заспешила домой.
– - Ой! У меня пироги в духовке. Любаш, а это точно брат твой?
– глаза соседки откровенно смеялись.
– - А как ты думаешь?
– засмеялась и Люба.
– - Любка, я рада за тебя, - ответила соседка.
– Ой, пироги, пироги!