Приятные ночи
Шрифт:
На это Тия промолвила: "Вот теперь я об этом и впрямь узнала". Тут Марсильо её спросил: "А вы, скажите по чистой совести, вы, Тия, хоть немножко неравнодушны ко мне?" Тия воскликнула: "Ещё бы!" Марсильо настаивал: "А насколько, да поможет вам бог?" - "Предостаточно", - произнесла Тия. Здесь Марсильо сказал: "Горе мне с вами, Тия. Будь вы и в самом деле неравнодушны ко мне в той мере, как вы утверждаете, вы бы дали мне каким-нибудь способом это понять, но вы совершенно и вполне равнодушны".
– "А как бы я дала вам это понять?" - возразила Тия. "Ах, Тия, - отозвался Марсильо, - вы это и сами хорошо знаете и нисколько не нуждаетесь в моих пояснениях".
– "Бог мой, но я и вправду не знаю этого и никогда не узнаю, если вы этому меня не научите". Тут Марсильо промолвил: "Ну что ж, я вас этому научу, если вы станете меня слушать и на меня не рассердитесь". Тия ему ответила: "Говорите, мессер, обещаю вам и клянусь своей душой, что если то, что вы скажете, будет добропорядочным и благопристойным, я нисколько не рассержусь".
Тогда Марсильо обратился к
И право, ума не приложу, что станем мы делать при таком недороде и таких непосильных податях, которые что ни день приходится платить в Падуе. О, сколь несчастны, сколь обездолены мы, деревенские жители! Ведь это мы и никто иной пашем землю и сеем пшеницу, а поедаете её вы, тогда как мы, бедняки, питаемся просом. Мы ходим за виноградниками и давим вино, тогда как пьёте его опять-таки вы, а мы - воду, настоянную на выжимках". Тут Марсильо проговорил: "Не сомневайтесь, что если вы пожелаете удовлетворить мою страсть, у вас будет вдоволь всего, чего только вы от меня ни потребуете".
– "Так же говорят и все другие мужчины, - отвечала на это Тия, - так говорят они, пока не получат, чего домогаются. А как получат, тотчас же исчезают и поминай их как звали, и несчастные женщияы остаются покинутыми, обманутыми и обесчещенными, как никто на всём свете, а вы тем временем похваляетесь своими победами и умываете руки и вовсе не думаете о нас, как если б мы были самой последней дрянью, найденною в навозной куче. Как мне известно доподлинно, так поступали многие из горожан Падуи".
Тут Марсильо прервал её излияния: "Довольно, хватит! Положим конец словам и перейдём к делу! Хотите ли вы выполнить то, о чём я просил?" Тия так ему на это ответила: "Уходите поскорей прочь, молю вас господом-богом, уходите прежде, чем явится муж: теперь уже поздний вечер, и он вот-вот вернётся домой. Приходите завтра, и мы будем беседовать с вами, сколько вы захотите. А я вас очень и очень люблю, и это сущая правда". И так как Марсильо не терпелось продолжить этот разговор с нею, он не торопился её покинуть, и она снова принялась его гнать: "Уходите же поскорее, сделайте милость, не мешкайте". Увидев, что Тия начинает сердиться, Марсильо проговорил: "Господь с вами, Тия, сладостная душа моя. Отдаю вам своё сердце, распоряжайтесь им по своему усмотрению".
– "Ступайте с богом, бесценная надежда моя, - ответила Тия, - и я отдаю вам своё сердце, а вы поступайте с ним, как пожелаете".
– "Итак, до свидания, до завтра, с соизволенья божьего", - сказал Марсильо. "Конечно, конечно", - ответила Тия. Следующий день тянулся для Марсильо, как добрая тысяча лет, и, когда наступил подобающий, по его мнению, час отправиться к Тии, он отправился к ней и увидел её в саду, где она мотыжила землю и окапывала молодые кусты в винограднике.
Едва Марсильо и Тия друг друга заметили и Марсильо поздоровался с нею, они сразу затеяли разговор и после долгой беседы о том и о сём Тия сказала Марсильо: "Завтра утром, надежда моя, Чекато нужно будет поехать на мельницу, и он не вернётся домой до послезавтрашнего утра, так что приходите ко мне, если того пожелаете, поздним вечером после наступления темноты; я буду вас поджидать, но смотрите - обязательно и не вздумайте меня обмануть". Выслушав столь приятную новость, Марсильо исполнился такой радости, какой никогда ещё не испытывал ни один человек; он подпрыгнул и бесконечно довольный расстался с Тией. Не успел Чекато возвратиться домой, как хитрая женщина, выйдя ему навстречу, сказала: "Чекато, милый мой братец, необходимо съездить на мельницу, потому что нам нечего есть". Чекато ответил: "Так, так".
– "Так вот, говорю тебе, туда нужно отправиться завтра с утра", - продолжала Тия. Чекато ответил: "Конечно, завтра с утра до рассвета я пойду призанять телегу с быком у тех, у кого работаю; затем ворочусь сюда, чтобы её нагрузить, после чего и тронусь в дорогу. А пока, Тия, пойдём подготовить зерно и насыплем его в мешки, чтобы завтра утром у нас больше не было никакой заботы, как погрузить их на телегу и с песней пуститься в путь".
– "Отлично, - заметила Тия, - вот так и поступай".
На следующий день Чекато, взвалив на телегу зерно, насыпанное в мешки накануне вечером, уехал на мельницу. И так как дни стояли короткие, а ночи долгие-долгие и дороги из-за дождей, грязи и наледи совершенно раскисли и ко всему ударили сильные холода, бедняге Чекато пришлось просидеть всю ночь на мельнице, что было очень и очень на руку Марсильо и Тии. С наступлением темноты Марсильо в соответствии с уговором, который состоялся у него с Тией, прихватив
Уже начало подниматься на небо солнце и стал заниматься день, когда любовники встали с постели, опасаясь, как бы Чекато не накрыл их в объятиях друг у друга, и пустились весело болтать о том и о сём, как вдруг к дому подъехал Чекато и принялся возле него свистеть во всю мочь и громко кричать: "Тия, Тия, разожги поскорее огонь, я до смерти прозяб". Тия, ловкая и находчивая в беде, услышав, что её муж возвратился, и боясь, как бы чего худого не случилось с Марсильо, и ей самой не попало, и она не набралась сраму, поторопилась распахнуть дверь и заставила Марсильо притаиться за нею, после чего с весёлым лицом выбежала к мужу и стала его ласкать и голубить. Въехав во двор, Чекато обратился к Тии с такими словами: "Разожги, Тия, огонь, потому что я прозяб до костей. Клянусь кровью святого Кинтона { 106 }, этой ночью, сидя на мельнице, я чуть не замёрз до смерти, и такой там был холодище, что мне не удалось ни на мгновение подремать и хоть чуточку отдохнуть". Тия не мешкая отправилась в дровяной сарай и, взяв там увесистую вязанку хвороста, разожгла огонь и с умыслом осталась стоять у самого очага, заняв собою то место, откуда, по её расчетам, Чекато мог бы заметить Марсильо.
106
...милый мой братец...
– обращение к мужу "братец", а к жене "сестрица" принято в итальянском просторечии.
И разговаривая со своим мужем Чекато о всякой всячине, Тия сказала ему: "Ах, Чекато, милый мой братец, не рассказать ли вам славную новость?" На это Чекато ответил: "Какая же у тебя новость, дорогая сестричка?" Тогда Тия проговорила: "После вашего отъезда на мельницу, у меня тут побывал один старичок нищий, который бога ради попросил подаяния, и, так как я вынесла ему хлеба и чашку вина, он научил меня верному способу - ничего замечательнее не слыхивала я во всю мою жизнь - наложить заклятье на ястреба. И это заклинание я запомнила наизусть".
– "Ну и ну, так ли это?
– воскликнул Чекато, - а ты меня не обманываешь?" Тогда Тия сказала: "Что вы! Это сущая правда, клянусь своим крёстным. И я очень этому рада". "Так прочти же мне заклинание", - сказал Чекато. Тия ему ответила: "Разумеется, братец, вы тоже должны его выучить".
– "Но как же мне это сделать?" - спросил Чекато. "Я вам его сообщу, - проговорила Тия, - если вы меня выслушаете".
– "Каково же оно, скажи мне!
– воскликнул Чекато, - и не томи меня больше".
На это Тия сказала: "Нужно, чтобы вы вытянулись во всю длину на полу, как если б вы были покойником - от чего избави нас, боже!
– и легли головой и плечами в сторону входной двери, а коленями и ступнями к бочке с водой, и ещё нужно, чтобы я положила вам на лицо белый бельевой холст и надела на голову нашу четверть { 107 } для масла".
– "Но она не придётся мне впору", - возразил Чекато. "Придётся, придётся впору, - ответила Тия, - и вы сейчас убедитесь в этом". С этими словами она взяла стоявшую неподалёку четверть и, водрузив её мужу на голову, произнесла: "Ничто на всём божьем свете не могло бы вам лучше прийтись, чем она! И потом, - продолжала Тия, - помните, что вам нужно лежать, как мёртвому, и совершенно не двигаться и не ворочаться, иначе у нас ничего не выйдет. А я возьму в руки наш грохот, и начну его над вами трясти, и, тряся его таким образом, стану одновременно произносить заклинание; вот так-то и наложим на ястреба наше заклятье. Но смотрите, не вздумайте шевельнуться, пока я трижды не прочту заклинания, ибо его нужно три раза прочесть над вами и после этого вы увидите, посмеет ли ястреб нападать на наших цыплят".
107
Святой Кинтон - вероятно, святой католической церкви Квентин.
На это Чекато сказал: "Дай боже, чтобы всё, что ты говоришь, оказалось чистою правдой, и мы смогли вздохнуть немного свободнее. Не считаешь ли ты, что нам ни к чему разводить цыплят, раз этот ястреб пожирает их всех? И можем ли мы разводить их столько, чтобы вносить нашему хозяину причитающуюся с нас плату или продавать их на рынке, чтобы уплатить подати и купить масла, соли и чего другого для дома?" - "Но ты же видишь, - возразила на это Тия, - что теперь мы сможем помочь нашей беде", - после чего обратилась к Чекато с такими словами: "Ну-ка, ложись", - и Чекато лёг. "Вытянись, да получше!" - продолжала распоряжаться Тия, и Чекато вытянулся как только мог, во всю длину своего тела. "Ну вот, теперь то, что требуется", - произнесла Тия. Затем она взяла кусок белого льняного и чистого бельевого холста и накрыла им лицо мужа, потом взяла четверть для масла и водрузила её на его голову, наконец взяла грохот и принялась трясти им над мужем и читать заклинание, которое запомнила наизусть и которое начала таким образом: