Признание маленького черного платья
Шрифт:
Знает ли Талли, что делает с ним?
Он с изумлением бросил взгляд на ее лицо и увидел, как кошачья улыбка изгибается на ее дерзких губах.
О, да. Она знала.
– Что мы будем делать теперь, моя маленькая шалунья? – спросил ее Ларкен, расположившись над ней так, чтобы она уютно устроилась под ним, и приготовился войти в нее.
Талли ответила ему дерзким шепотом, ее бедра качнулись вперед:
– Возьмите меня, лорд Ларкен. – Ее ноги раздвинулись, обвились вокруг него, предложив ему путь,
Барон не стал колебаться и начал свое вторжение, проникая вглубь ее тела, преодолевая барьер, который раскрыл правду.
Она на самом деле девственница.
Или, скорее, была ею.
Он услышал, как Талли охнула, и накрыл ее рот своим, поцелуем стирая ее удивление и медленно, нежно поглаживая ее, чтобы заново разжечь пыл страсти.
Ларкен занимался любовью с бесчисленным количеством женщин – с вдовами, куртизанками, один раз даже с принцессой, но никогда ни одна из них не доводила его до подобного состояния.
Не выпускала на волю желание внутри него, которое довело барона до подобного безрассудного стремления. А с ним пришла тревожная мысль о том, что ни одна женщина больше не удовлетворит его. Ни одна женщина, кроме этой.
Кроме этой невозможной, вероломной проказницы. Его Талли. Его Трудность.
Ее бедра встретились с его, и она прижалась к нему. Ларкен не смог расслышать то, что она шептала из-за рева крови в венах.
Он хотел ее. Хотел излить свое семя внутри нее, и ощутить, как она вздрагивает и изгибается в экстазе вокруг него.
– Я… я… я… – запинаясь, пробормотал он, чувствуя, что приближается к этому пику. Ларкен продолжал ласкать, целовать, пробовать ее на вкус, ощущать, как каждый дюйм ее гибкого, роскошного тела оживает под ним.
А затем это произошло.
Талли кончила, ее тело задрожало в экстазе, стенки ее узкого прохода стиснули его член и лишили барона последнего самоконтроля, извлекая из него волну страсти, которая отбросила его обратно в ту же темноту, из которой мисс Лэнгли пробудила его.
Талли знала, что ей может быть больно, когда она будет в первый раз заниматься любовью. Каждая нянюшка от Раны до Таши говорила ей об этом, но чего она не ожидала, так это того, что боль будет такой мимолетной, или того, что за ней последует.
Ларкен наполнил ее своим членом, вошел глубоко в ее тело, и все, чем она смогла ответить – это отрывистыми движениями собственных бедер.
Ей так сильно хотелось, чтобы он продолжал. Чтобы он толкал ее все дальше и дальше по этому пути. Словно он уносил ее в ночное небо, а звезды, облака и темнота уступали дорогу призывавшей ее черной пустоте.
– О, пожалуйста, – прошептала девушка, цепляясь за него, когда он ласками прокладывал ей путь к этому невозможному безумию. Талли решила,
Ее тело напряглось, соски затвердели еще больше, касаясь волос на его груди, его насыщенный мужской запах заполнил все ее чувства.
Талли вдавила пятки в матрас, пытаясь прижаться еще ближе, получить еще больше от каждого толчка.
Она посмотрела вверх на Ларкена и увидела в его темном взгляде ту же самую потребность. Необузданную и свободную, наполненную голодом.
Его губы обрушились на ее рот, и он поцеловал ее, решив их судьбу. Потому что в то время как его язык сплетался с ее языком, а его твердый, словно камень, член погружался глубоко в ее тело, Талли обнаружила, что нашла то, что искала.
Потому что ночное небо, по которому он нес ее, внезапно разразилось градом фейерверков: восхитительных, вибрирующих вспышек, от которых у нее вырвался низкий стон.
– О, да, о, да, – воскликнула девушка, в то время как он еще раз вошел в нее, и содрогнулся в собственном экстазе, его тело вздрогнуло, и он погрузился в нее еще глубже, пытаясь до конца отыскать вспыхнувшую между ними страсть.
И даже после того, как яростная вспышка прошла, а ее тело все еще вздрагивало и тряслось, Талли цеплялась за каждую бесстыдную волну, когда она накатывала на нее, потому что ей не хотелось, чтобы эта ночь заканчивалась.
И с чего бы ей этого хотеть? Она была на небесах.
И в этот момент Талли поняла, что никогда больше не будет прежней.
И ее жизнь никогда не станет полной без него.
Без этого мужчины, который может возненавидеть ее, когда откроет правду.
Впрочем, когда девушка посмотрела на Ларкена, то увидела на его губах улыбку и дьявольский отсвет в глазах, и поняла, что прямо сейчас ей не нужно беспокоиться об этом.
Потому что его губы нашли ее, и их опасная погоня началась заново.
На следующее утро, хм, скорее, ранним днем, Ларкен спустился вниз. Блюда с завтраком были убраны давным-давно, и слуги выносили подносы в сад, где был запланирован огромный пикник.
Он последовал за одним из тяжело груженых слуг по коридору и через гостиную туда, где двойные двери на террасу были широко распахнуты. И все же барон остановился на пороге, не решаясь выйти на улицу, на яркий солнечный свет.
Нет, прямо сейчас он предпочел бы темноту, настолько темное облако нависло над ним.
Ларкен проснулся в одиночестве в своей кровати, на беспорядочно спутанных простынях, и некоторое время размышлял, не были ли его воспоминания о мисс Лэнгли – его назойливой, невозможной Талли – всего лишь сном.