Призраки Пянджа

Март Артём

Тот прочистил горло.

— Жить буду. Голова гудит, но это пустяки. Главное — живой остался.

Флегматичный Сагдиев, казалось, совсем не переживал после того, что с ним случилось. А ведь он, считай, по краю прошелся. И, тем не менее, выглядел Ильяс совершенно спокойным. Разве что, немного погрустневшим.

— Саша, спасибо тебе, — вдруг сказал Ильяс, глядя не на меня, а на пламя коптилки. — Если б не ты…

— Да ладно, — проговорил я тихо. — Сегодня я тебя выручил, завтра ты меня. Служба — дело такое.

Только

теперь смутившийся, казалось бы, Сагдиев решился перевести на меня свой взгляд. Он едва заметно кивнул.

— И что делать будем? — сказал Вася, а потом зашипел от боли. Видимо, нащупал на затылке какую-то ранку, оставленную камнем.

— А что делать? — ответил я и достал из кармана камень-маяк. Покрутил в руках. — Ждать, пока наши придут. Доложим обо всём Мартынову. А пока что — наше дело вон, гостя нашего стеречь.

— Это про вот эти штуки ты рассказывал? — Сагдиев указал на маяк взглядом. — Это их они расставляли везде.

— Да.

— М-да… Дела… — протянул Сагдиев задумчиво. — Чего только не придумают эти суки капиталистические.

Я ему не ответил. Вместо этого кивнул на Айдарбека.

Он, будто бы, спал. Просто сидел спокойно, не подавая виду, что ему интересны наши разговоры, а тем более всё произошедшее. Казалось, он даже не мучался ногой. Только вытянул её на земле, уложив в положение, которое казалось ему поудобней.

Тогда я подался к нему, позвал:

— Отец.

Айдарбек не ответил. Даже не среагировал.

— Отец, — повторил я и тронул его вытянутую ногу.

Айдарбек вздрогнул. Растерянно, но едва заметно задергал головой так, будто бы наскоро оглядывался. Узких его глаз почти не было видно, и казалось, что они почти всегда закрыты. Хотя я знал — это не так.

— А-а-а? — отозвался Айдарбек.

— Ты как?

— Болит, — кратко ответил он, погладив себя по бедру.

Айдарбек оставался безучастным ко всему, что происходило здесь, в пещере. Он просто сидел, и складывалось впечатление, что даже не наблюдал. Ждал, как повернутся события. Старый киргиз, будто бы просто покорился судьбе и готов был принять любой исход.

— Ну расскажи, Отец, — начал я. — Какое лихо тебя сюда, на Бидо, занесло? Кто был этот Карим?

Старик засопел. Опустил плечи и голову. Поджал губы, словно бы размышляя, стоит ли ему что-либо нам говорить, или же нет.

— Нельзя мне вам рассказывать. Будет мне беда, — пробормотал он хриплым голосом.

— Ну если и не нам, так на заставе всё равно придётся рассказать, — пожал я плечами. — Но я тебе вот что посоветую: не молчи, не отпирайся. Наши помогут разобраться с теми, кто тебя сюда, в горы, идти заставил.

Айдарбек вдруг оживился. Чёрные, реденькие брови его вскинулись. На плоском лбу проступили глубокие морщины.

Он понял — мы догадываемся, что здесь он не из злого умысла. Что

он пришёл по чужой воле.

— Ты знаешь, кто меня в горы погнал? — спросил он несколько удивлённо.

— Нет. Только догадываюсь. Но очень скоро мы это выясним, — решительно ответил я.

Айдарбек задумался. Он молчал долго, но я не торопил старого пастуха.

— Если я буду вам рассказывать, вы поможете? — спросил Айдарбек тихо.

Голос его звучал твёрдо, но я заметил в нём едва уловимые нотки мольбы. Мольбы о помощи от человека, совершенно отчаявшегося найти эту самую помощь.

Сагдиев с Уткиным молчали. Только поочередно переглянулись со мной, ожидая, что же я скажу дальше.

— Поможем, по мере сил и возможностей, — пообещал я.

Айдарбек снова сглотнул. Уставился на огонёк коптилки, завораживающе плясавший на бинте, что торчал из горлышка гильзы.

— Я живу в Кара-Тюбе, — начал Айдарбек тихо. — Это кишлак, на том берегу Пянджа. В горах он стоит. Давно живу. Раньше в горы ходил. Караваны по горам водил. Теперь уже старый стал. Там живу. Пасу овец. Много лет живу.

Старик осекся. Шмыгнул носом.

Видел я, как тяжело ему рассказывать, от того и не торопил.

Я достал фляжку. Протянул ему.

— Пить будешь, отец?

Старик кивнул, и Вася Уткин поспешил передать фляжку горцу.

Тот молча принял её. Припал к горлышку, опрокинул и сделал несколько глубоких глотков. Утёр большие губы, кивнул, вернул её. Потом поморщился от боли в ноге, устраиваясь на прежнем месте.

— Там у меня семья. Жена, сыновья со своими жёнами. Туда они и пришли.

— Кто? — не выдержал интриги Уткин. — Кто пришёл?

— Душманы, — повременив несколько мгновений, ответил Айдарбек. — Душманы пришли в кишлак.

Уткин слушал историю старика, словно ребёнок, с широко открытыми глазами. Скупые, но всё же прорывавшиеся наружу эмоции Айдарбека волновали его душу.

Сагдиев был внимателен и выглядел сосредоточенным, словно опер на допросе.

— А дальше? — спросил я.

— Они искали проводника. Говорили, что заплатят за работу, — продолжил Айдарбек. — Но они пришли с оружием. Поэтому все их боялись. Кто-то сказал им про меня. Беду от других хотел отвести. Тогда душманы заявились ко мне домой.

— Сколько их было? — кивнул я вопросительно. — Ты кого-нибудь из них запомнил?

— Их было… — Старик наморщил лоб, стараясь сообразить.

Видимо, был он неграмотным и плохо считал.

— Много. — Выдал он наконец. — Много их было. Все с автоматами. С пистолетами. Они прятали лица. Но одного я видел.

— Как он выглядел?

Старик приподнял подбородок. Задумавшись, быстро заморгал маленькими глазками.

— Немолодой, — хрипло ответил он. — Глаза у него злые — серые. Как неживые. И борода с седым пятном.