Призраки Пянджа

Март Артём

Я стоял на улице, на тропе. Осматривал окрестности.

Дул ровный ветер. Пусть сегодня был он не сильным, не порывистым, но всё равно пронизывал до костей. А ещё — монотонно шумел в скалах и ущельях. Шум этот соседствовал с ровным шуршанием собственной крови, звучащей в ушах.

Сухой, разреженный воздух раздражал слизистую. Каждый вдох давался с усилием.

Я уже чувствовал лёгкую головную боль, которую, впрочем, сам себе приказал не замечать. К ней примешивалась сонливость.

Я

понимал — это симптомы горной болезни, с которыми придётся бороться, чтобы оставаться бдительным.

— Да, запаздывают, — согласился я.

Вася Уткин, вернувшийся только что от лошадей, посмотрел вниз, в пропасть. Сказал:

— Если б на тридцать минут, ну на час, я бы ещё понял. Горы тут, всякое может случиться. Но они и правда долго уже.

Вася сглотнул, придерживая фуражку от ветра, чтоб не унесло.

— Что делать-то будем? Ждать?

Сагдиев выбрался из пещеры. Спросил:

— Воды принёс?

Вася сунул ему свою полную родниковой воды фляжку.

— Продезинфицировал?

— А то ж, — кивнул Уткин.

— Как там старик? — обернулся я к Ильясу.

К утру Айдарбеку стало хуже. Нога опухла, началась лихорадка. Если затянуть с помощью — может пойти гангрена. Ждать было нельзя.

— Бредит, — буркнул Сагдиев. — От анальгина отказывается. «Семечки» свои всё жуёт. Ну что там? Не видать наших-то?

Я ему не ответил. Прикрыл глаза рукой. Глянул вверх по тропе. Под сильным на такой высоте солнцем она казалась ослепительно белой.

— Ждать нельзя, — проговорил я тихо.

— Чего? — переспросил Вася, стараясь ловить каждое моё слово сквозь шум ветра.

— Значит, слушайте, как мы сделаем, — обернулся я к обоим пограничникам. — Вы возвращаетесь. Берёте лошадей, старика и езжайте на заставу. Ильяс, ты ж часто в горы ходил?

Ильяс, несмотря на то что выделялся он своим спокойствием и флегматичностью, граничащими иной раз с безразличием, удивлённо приподнял брови.

— Ходил. А ты, Саша? Ты что делать собрался?

— Ну вот и хорошо. Тогда доведёшь Васю с Айдарбеком до заставы. Как только до первой розетки дойдёшь, доложишь Тарану, что у нас тут творится.

Сагдиев нахмурился.

— А ты? — спросил Вася.

— На вот, — вместо ответа я протянул Уткину камешек-маяк. — Береги, как зеницу ока. Это важная улика. Передашь её начальнику. Сообщишь также, где остальные искать. Я тебе рассказывал. Запомнил?

Вася робко принял камушек. Покрутил его в толстых грязноватых пальцах. Буркнул:

— Запомнил.

— Ну и хорошо. А я вверх по тропе пойду, — сказал тогда я. — Найду наших. Сильно они запаздывают. Возможно, что-то случилось.

— Думаешь, нарвались ещё на кого из этих? — спросил Уткин, кивнув к пещере.

— Саша, — сказал

вдруг Сагдиев строго, — я понимаю, ты у нас молодец, каких поискать. Но горы — дело другое. Ты тут первый раз ходишь. А одному, без помощи, в здешних местах тяжело. Давай все вместе пойдём. Пойду лошадей готовить к отбытию.

— Иди готовь, — согласился я. — Но вверх я пойду один.

Сагдиев, направившийся уже было к конскому укрытию, обернулся под удивлённым, ничего не понимающим взглядом Уткина.

— Нет, Саша. Это верная смерть.

— Если мы вместе пойдём — вот верная смерть. Как минимум для Айдарбека. Не выдержит он перехода, но если назад пойдёте сейчас, у него есть шанс дотянуть.

Сагдиев с Уткиным переглянулись.

— Тогда и ты пошли с нами назад, — выпятил грудь Уткин. — Втроем доберёмся до заставы. Тогда Таран к парням отправит группу на выручку.

— Группа может не успеть, — покачал я головой. — А мы втроем да ещё с раненым под боком станем лёгкой добычей, если вдруг что. Айдарбек быстро в седле ехать не сможет. Затормозит нас. Если с парнями беда — не успеем.

Пограничники молчали. Оба смотрели они на меня, не отрывая взглядов.

— Сашка… Куда ты, туда и я, — проговорил Уткин несколько нерешительно.

— Я знаю, Вася, — кивнул я. — Но сейчас случай другой. Если вы хотите помочь мне — сделайте, как я прошу. Возвращайтесь.

Вася Уткин сглотнул. Сагдиев, сжав губы, опустил взгляд. Потом снял фуражку, провёл пятернёй по тёмному ёжику своих коротко остриженных волос.

— А если ты не вернёшься? — спросил Ильяс Сагдиев, взглянув наконец на меня.

— Это Граница, Ильяс. Тут мы каждый день можем не вернуться, — я улыбнулся. — Вы должны бы уже попривыкнуть. Так что идите. От вас зависит, как скоро к нам помощь подоспеет.

Спустя два часа пути мой организм стал сильнее испытывать на себе всю тяжесть пребывания в высокогорных условиях. Теперь приходилось следить не только за окружающей обстановкой, но и за состоянием своим и Огонька.

Периодически я трогал шею жеребца, считал пульс его сердца. Лошади быстрее чувствуют гипоксию. Если сердце Огонька начнёт бешено биться, придётся останавливаться.

Кроме того, как только я отправился в путь, стал применять правило шестидесяти минут — каждый час спешиваться и некоторое время идти пешком, чтобы улучшить кровообращение в ногах.

В седле же я пытался синхронизировать своё дыхание с движением лошади — вдох, когда Огонёк заносил передние копыта, выдох — когда задние ноги отталкивались от камней. Через десять минут такого дыхания тело само дышало в такт, будто мы с жеребцом слились в одно единственное существо.