Проблемы индийского теизма. Философско-компаративный анализ

Аникеева Елена Николаевна

В классической санкхье решение проблемы о соотношении пракрити и Пуруши приблизило систему к дуализму. Как отмечалось выше, первым произведением санкхьи классического периода является «Санкхья-карика» (V в.). В ней пракрити самопроявляется и раскрывается («эволюция») в присутствии Пуруши, который, не участвуя непосредственно в ее действиях, стимулирует это ее самораскрытие, а также свертывание («инволюцию»). Пуруша по отношению к пракрити становится созерцателем и зеркалом ее миропроявления. Для иллюстрации соотношения пракрити и Пуруши используется характерный для индийской культуры образ женщины-танцовщицы, раскрывающей свою красоту перед зрителем-мужчиной. Такой сансарный танец пракрити состоит в развертывании трех основных ее качеств – гун, задающих все многообразие мира и, наоборот, переход их в равновесное состояние успокоения, равнозначное освобождению. Продуктами эволюции пракрити являются и виды земного интеллекта (буддхи, ахамкара), и формы телесности (бхуты/махабхуты), то есть физические и психические (речь идет о сансарной психике) элементы развертываются из одного источника. Поэтому концепцию пракрити следует признать пантеистичной.

Характерно, что в индийской философии такое происхождение форм душевной деятельности из природного источника не вызывало вопросов или возражений. Однако

дуализм принципов пракрити и Пуруши привел к диспозициям между многочисленными санкхьяиками по вопросу о степени активности пракрити и степени пассивности Пуруши, что и породило проблему Ишвары в санкхье. Тем не менее в этих диспозициях санкхьяиков инвариантом является то, что пракрити, нисколько не нуждаясь ни в каком ином для себя творческом начале, обходится и без имманентной цели со стороны духа-Пуруши. Данный посыл учения санкхьи оставлял, по существу, зазор для откровенно материалистических и еретических (с точки зрения всякой религиозности) выводов. Первым мудрецом санкхьи считается Капила, которому приписываются слишком радикальные идеи о самостоятельности и активности пракрити. Потому не случайно Д. Чаттопадхъяя охарактеризовал санкхью Капилы как материализм, претерпевший впоследствии сильные искажения, то есть теизацию. [215]

215

См.: Чаттопадхъяя Д. Локаята даршана. М.: Иностранная литература. 1961. С. 395–497; Он же. История индийской философии. М.: Прогресс, 1966. С. 157–169.

В Средние века ниришвара-санкхья становится одним из главных объектов критики со стороны адвайтистов, державших флаг «ортодоксального» индуизма. Шанкара вслед за своим предшественником Гаудападой акцентировал тот пункт разногласий между санкхьей и ведантой, который, несомненно, являлся тормозом для беспрепятственного введения идеи Бога в санкхью. В «Брахма-сутра-бхашье» (II.1.1) Шанкара раскрывает позицию санкхьи: «Не обладающая сознанием (ачетана) первоматерия (пракрити), не зависящая от чего-либо другого, является причиной мира». Ведантисты же, напротив, утверждали именно разумную (четана) причину мира, то есть Брахмана. В санкхье пракрити – и неразумная, и имманентная (паринама) причина. В классической санкхье отрицается идея Ишвары, значит, и трансцендентная причина пракрити, поскольку в теистической санкхье Бог не просто тождествен Пуруше, но соединяет пракрити и Пурушу, который становится для нее, таким образом, трансцендентной причиной и целью. В индийской философии категории «трансцендентная причина» лучше всего соответствует термин «нимитта-карана», означающий действующую, творческую причину. Если для философов веданты Брахман является причиной четана и нимитта, то для санкхьяиков пракрити, напротив, и неразумная, и не трансцендентная. Такое положение разъясняется Шанкарой: «Как трава, растения, вода и т. д. независимо от какой-либо действующей (нимитта) причины лишь благодаря своей природе (свабхава эва) преображаются в молоко (в корове. – Е. А.), так санкхьяики допускают, что пракрити тоже сама превращается в интеллект (махат, буддхи и др.) («Брахма-сутра-бхашье» (II.2.5).

Перед санкхьяиками, которые чувствовали неудовлетворенность такой преобладающей ролью пракрити в их учении, стояла задача отказаться или от имманентной причинности пракрити, или от отрицания трансцендентной причинности. Такие санкхяики, чтобы остаться верными постулатам своей школы, могли пойти только по второму пути, или по пути признания трансцендентной причинности и введения в систему идеи Ишвары. Ибо отрицание имманентной причинности пракрити значило бы разрушение самой категории «пракрити» как основы санкхьи. Действительно, на всем протяжении истории санкхьи наблюдается движение и в сторону ишвара-вады, и обратно, так что линия развития этой системы стала замысловатым узором между ишвара– и ниришвара-вадой. В древности существовал серьезный плюрализм мнений санкхьяиков, но после утверждения линии ниришвара в классический период («Санкхья-карика») тем не менее метаморфозы санкхьи не закончились. К концу развития всех классических систем, в позднем Средневековье (которое в Индии заканчивается в XVII в.) санкхью «одели» в такие формы, которые близки к адвайтизму. Это касается, прежде всего, комментатора «Санкхья-сутры» Виджняна Бхикшу (XV в.), известного своими ведантистскими симпатиями. Как говорит современный исследователь Р. Гарбе, «для перекидывания моста через пропасть между системой санкхьи и его собственным теизмом, Вижняна Бхикшу прибегает к странным средствам, чтобы разделаться с одной из основных доктрин подлинной санкхьи, которая заключается в отрицании Бога». [216] Тем не менее сам Виджняна Бхикшу, считая себя «подлинным» санкхьяиком, доктрины других систем рассматривает как ступени на пути к высшим истинам санкхьи. [217] Ф. И. Щербатской же полагает, что санкхья в данной ситуации как отдельная школа после включения ее в теистическую веданту прекратила свое существование. [218]

216

Garbe R. Preface // Vijnanabhikshu. Samkhya Pravacana Bhasya / Ed. by R. Garbe. Cambr. (Mass.), 1943. P. XII.

217

Vijnanabhikshu. Op. cit.

218

Scherbatskoy P. Buddhist Logic. Vol. I. P. 47–48.

И все же в классический период развития системы санкхья фигурирует как ниришвара-санкхья. Это подтверждается названием близкой к санкхье и зависимой от нее по философским категориям системы йога – «сешвара санкхья», и такое название йоги, отличающее ее от санкхьи, которая, таким образом, несет на себе признак ниришвара, сложилось в самой индийской традиции. [219] В заключение можно сказать, что теистические устремления в санкхье диктовались метафизическими потребностями ввести в систему концепцию Ишвары как источник трансцендентной телеологии. С задачами же имманентной телеологии успешно справлялась концепция пракрити. Ишвара в теистической санкхье был высшим разумным, обладающим личными качествами трансцендентным Началом. Но разумность трансцендентного Начала (четана) приходила в конфликт с неразумной (ачетана)

имманентной причинностью, поэтому идея Ишвары не укладывалась в строгую логическую последовательность принципов санкхьи.

219

См. об этом подробнее: Dasgupta S.N. History of Indian Philosophy. Vol. 1. Delhi: Motilal Banasidass, 1975. P. 259.

2. Йога – «сешвара-санкхья»

В отношении сешвара-санкхьи, или йоги, многие исследователи, в частности С. Н. Дасгупта, Г. Якоби и др., считают эту систему органично теистической, иными словами, что идея Бога здесь органично сочетается с другими принципами системы. Автор специальной монографии по теизму ньяи-вайшешики К. Балк, рассматривая предшествующую ему идею Ишвары в йоге, полагает, что сам теизм ньяи-вайшешики, как наиболее «теистичной» из всех систем индийской философии, первоначально был ею заимствован из йоги. [220] Данное положение К. Балк развивает вслед за авторитетным мнением Г. Якоби. Каков же принцип Ишвары в йоге?

220

Bulcke Camille. The Theism of Nyaya-vaisesika, its Origin & Early Development. Delhi—Varanasi—Patna: Motilal Banasidass, 1968. P. 20.

Ишваре посвящены пять стихов первой главы «Йога-сутры» Патанджали и один стих третьей главы сутры. Появление идеи Ишвары в «Йога-сутре» связано, прежде всего, с практико-сотериологическими задачами, а не, к примеру, с онтологическими или космологическими потребностями данной философской школы: «[Сосредоточение достигается] вследствие упования на Ишвару» (I.23), «Его вербальное выражение – священный слог Ом» (I.27). [221] Средневековый комментатор «Йога-сутры» Вьяса (IV или V в. н. э.), поясняя 23-й стих, утверждает, что «упование» (Ишварапранидхана) есть «особая форма бхакти», когда «по причине одного лишь страстного стремления» йогина к божеству Ишвара «благоволит к нему», и тогда «достижение сосредоточения и его плода становится наиболее близким». [222]

221

Классическая йога («Йога-сутры» Патанджали и «Вьяса-бхашья») / Пер. с санскрита, введен., коммент. и реконструкция системы Е. П. Островской и В. И. Рудого // М.: Наука, 1992. С. 96, 98.

222

Классическая йога («Йога-сутры» Патанджали и «Вьяса-бхашья»). С. 96.

Так как достижение сосредоточения и плода этого сосредоточения есть достижение мокши, или освобождения, то бхакти по отношению к Ишваре со стороны йогина имеет сотериологический смысл. В этом йога следует традиции бхакти как любви к личному Богу, раскрытой в «Бхагавадгите». И в «Йога-сутре», подобно Гите, прослеживается преобладание сотериологической функции Ишвары над его космологической функцией. В практически-аскетическом плане сутра утверждает необходимость упражнений со священным слогом, выражающим Ишвару. А здесь йога продолжает линию упанишад и в целом брахманизма, однако в упанишадах данный священный слог в подавляющем большинстве случаев выражает тождественность атмана-Брахмана. Если учесть, что последняя категория носит безличный характер, то, по крайней мере, в праксисе йога отождествляет безличный Брахман и личного Ишвару. И это не противоречит пан(ен)теистической основе метафизики йоги и даже подтверждает ее.

«Йога-сутра-бхашья», или «Вьяса-бхашья», уже больше внимания уделяет онтологически-космологическим функциям Ишвары, впрочем, и при этом обнаруживается их единство с практико-сотериологическими задачами. Продолжая комментировать I.23 и переходя к I.24 сутры, Вьяса ставит вопрос, кто же тот, отличный от пракрити и Пуруши, «кого называют «Ишвара»?» И вслед за Патанджали Вьяса отвечает, что Ишвара есть «особый Пуруша». [223] Далее речь идет о перечислении Божественных атрибутов «особого Пуруши» и развертывании доказательств существовании Бога/Ишвары, что стало, как полагают исследователи, фундаментальной составляющей и основными структурными единицами индийского теизма. [224] Далее изложение атрибутов Ишвары в учении Патанджали и Вьясы здесь представлено в той последовательности, которая имеется у К. Балк. [225]

223

Там же.

224

См., например: Bulcke Camille. Op. cit. P. 21, 23, etc.

225

Bulcke Camille. Op. cit.

1) Божественное извечное всемогущество (айшварья). Заметим в этой связи, что термин «айшварья» родствен термину «Ишвара» (владыка). Всемогущество Ишвары вечно потому, поясняет Вьяса, что Ишвара – такой Пуруша, который не подвержен страстям, «не затронут кармой» и «всегда освобожденный» (I.24). Если все другие души (пуруши) вечны, то они не всегда находятся в освобожденном состоянии, а Ишвара в отличие от остальных пуруш освобожден всегда, «всегда – Ишвара» [226] и потому Он превосходит их. К. Балк поясняет, что Ишвара, не находясь, как все другие существа, в сансаре, вечно принимает на себя лишь одно качества (одну из трех гун) пракрити – саттву, которая является высшей чистотой и высшим знанием, и она не связывает Ишвару кармичностью. Благодаря саттве Ишвара обладает совершенным знанием о мире и свободным действием. В конце космических циклов при наступлении вселенской ночи/хаоса – пралайи (I.25) саттва от Ишвары оттекает в пракрити, а при наступлении мирового Дня Ишвара вновь принимает на себя саттву. Однако существуют различные толкования этого стиха в индийской традиции. Но независимо от того, принадлежит ли саттвичность Ишваре, согласно йоге, или это позднейшая экстраполяция со стороны комментаторов ньяи-вайшекшики, данный атрибут Бога носит пан(ен)теистический характер, ибо саттва есть изначальное свойство пракрити, а не Ишвары.

226

Классическая йога («Йога-сутры» Патанджали и «Вьяса-бхашья»). С. 97.