Прогулка заграницей
Шрифт:
Вскор мы миновали и другое замчательное мсто, мсто, гд родился человкъ совершенно иного характера. Я говорю о друг всхъ дтей Santa Claus, или св. Никола. На свт встрчаются иногда довольно странныя репутаціи. Къ таковымъ надо причислить репутацію и этого святого. Въ теченіе вковъ онъ чтится, какъ особый другъ дтей, а между тмъ можно думать, что онъ не былъ такимъ другомъ для своихъ собственныхъ дтей, которыхъ у него было десять человкъ. Когда ему исполнилось 50 лтъ, онъ оставилъ ихъ, скрылся отъ міра и сдлался отшельникомъ, ради того, безъ сомннія, чтобы имть возможность предаться благочестивымъ размышеніямъ, не имя помхи въ веселомъ шум дтской болтовни.
Принимая во вниманіе несходство характеровъ Пилата и св. Николая, необходимо признать, что отшельничество понималось въ то время очень широко. Тогда какъ для Пилата отшельничество было средствомъ еще при жизни искупить совершенный
Въ то время, какъ мы катили мимо этихъ горныхъ откосовъ положительнымъ чудомъ для насъ было вовсе не то обстоятельство, что на насъ могла скатиться лавина, а, наоборотъ, то, что ничего подобнаго не случилось. Глядя на эта крутизны, просто невозможно понять, почему здсь обвалы не происходятъ ежедневно. Такая катастрофа случилась семьдесятъ пять лтъ тому назадъ на дорог, соединяющей Арсъ съ Бруненомъ, и причинила страшныя несчастія. Отъ скалы отдлился цлый пластъ горныхъ породъ въ дв мили длиною, тысячу футъ шириною и около ста футъ толщиною и съ высоты трехъ тысячъ футъ ринулся въ долину, какъ въ могил, похоронивъ подъ собою четыре деревни съ пятью стами жителей.
День былъ такъ хорошъ, попадавшіяся на каждомъ шагу прозрачныя озера, зеленые луга и долины, величественныя горы и прыгавшіе по нимъ блые, какъ молоко, сверкавшіе на солнц водопады были такъ красивы, что сердце наше не могло не открыться для цлаго міра.
Поэтому мы старались выпить все молоко, състь весь виноградъ, абрикосы и ягоды и купить вс букеты дикихъ цвтовъ, которые намъ предлагали крестьянскіе мальчики и двочки. Но подвигъ оказался намъ не по силамъ, такъ что многимъ пришлось отказывать. Вдоль всей дороги, буквально на каждомъ шагу, гд-нибудь подъ деревомъ сидла группа чистенькихъ, хорошенькихъ дтей; завидя насъ, они хватали свои товары, спрятанные до того въ тни, опрометью кидались на дорогу и, протягивая къ намъ корзинки и бутылки съ молокомъ, босые и съ непокрытою головою, бжали за экипажемъ, упрашивая что-нибудь купить у нихъ. Рдкія изъ нихъ скоро отставали, большинство же бжало сначала рядомъ съ экипажемъ, а потомъ, отставъ, гнались за ними, пока хватало дыханія, и все время выхваляли свои продукты. Потерявъ всякую надежду, они останавливались и, дождавшись встрчнаго экипажа, поворачивали назадъ и провожали его до прежняго пункта. Это продолжалось нсколько часовъ безъ перерыва и, наконецъ, ужасно надоло намъ. Я даже не знаю, что бы мы длали, еслибъ не было встрчныхъ экипажей, которые на наше счастье попадались поминутно, нагруженные запыленными туристами и громадными свертками багажа. Да, можно сказать, что хать намъ было не скучно; не считая живописныхъ окрестностей, всю дорогу отъ Люцерна и до самаго Интерлакена мы могли любоваться на нескончаемую процессію торговцовъ фруктами и туристовъ.
Разговоръ нашъ шелъ больше о тхъ чудесахъ, которыя ожидали насъ на другомъ склон прохода, какъ только мы перевалимъ за наивысшую точку его. Вс наши друзья въ Люцерн въ одинъ голосъ говорили намъ, что смотрть съ этого возвышеннаго пункта на Мейрингенъ, на быстрое теченіе голубовато-сраго Аара, на широкій просторъ зеленой долины, смотрть на этотъ хаосъ пропастей и обрывовъ, которые круто поднимаются къ облакамъ отъ самой долины, на микроскопическія шале, гнздящіяся по туманнымъ карнизамъ этихъ скалъ и смутно виднющіяся сквозь колеблющуюся завсу паровъ, на красивый Oltschibach и на другіе не мене красивые водопады, прыгающіе по уступамъ суровыхъ горъ, водопады, одтые въ облака мельчайшей водяной пыли, украшенные пной и опоясанные радугой; смотрть на все это, говорили они, значитъ смотрть на самый восхитительный и возвышенный пейзажъ въ мір. Итакъ, мы только объ этомъ и говорили; если мы выражали нетерпніе — оно происходило изъ возможности опоздать на мсто во-время; если мы чувствовали страхъ — это значило, что намъ кажется, будто погода хочетъ испортиться и мы рискуемъ увидть съ такимъ нетерпніемъ ожидаемое чудо не въ наилучшихъ условіяхъ.
Когда мы достигли Кайзерштуля, въ лошадиной сбру что-то испортилось. Минуту мы находились въ замшательств,
Въ Америк постромка эта представляла бы изъ себя прочный кожаный ременъ, но на континент повсюду это не что иное, какъ кусокъ веревки толщиною въ вашъ мизинецъ, какая-то нитка, не больше, и такое устройство иметъ эта важная часть во всевозможныхъ экипажахъ: и въ извозчичьихъ, и въ частныхъ каретахъ, и въ ломовыхъ телгахъ. Въ Мюнхен я даже видлъ ее у громадныхъ телгъ, нагруженныхъ сорока пятью полубоченками пива, при чемъ и веревка-то была не новая, а такая старая, что, казалось, еще Авраамъ употреблялъ ее въ своихъ телгахъ; иногда меня просто дрожь пробирала, глядя на такое устройство, когда экипажъ, на которомъ я халъ, несся вскачь съ какого-нибудь холма. Но съ теченіемъ времени я такъ освоился съ такими порядками, что даже былъ бы непріятно пораженъ, увидвъ вмсто гнилой веревки прочный ремень. Нашъ кучеръ вынулъ изъ подъ своего сиднья свжій обрывокъ нитки и исправилъ поврежденіе въ дв минуты.
Еще кой о чемъ по части обычаевъ, весьма другъ на друга же похожихъ въ различныхъ странахъ. Читателю, быть можетъ, интересно будетъ узнать, какъ производится на континент запряганіе лошадей. Человкъ становитъ лошадей по об стороны той части, которая выдается отъ передняго конца экипажа и затмъ перекидываетъ на спины животныхъ цлую путаницу ремней и веревокъ, составляющихъ сбрую; одну изъ веревокъ, идущую впередъ, онъ пропускаетъ черезъ кольцо и отводитъ назадъ, то же самое длается съ другою подобною же веревкою, которая, пройдя другое кольцо, идетъ по экипажу вдоль бока другой лошади, причемъ перекрещивается сь первой; свободные концы ихъ пристегиваются къ другой части сбруи подъ брюхомъ лошади, затмъ беретъ другую часть и обматываетъ около первой, о которой было уже сказано; на головы лошадямъ онъ надваетъ какіе-то ремни съ широкими клапанами, которые имютъ цлью предохранятъ глаза животнаго отъ пыли, въ ротъ вкладывается желзная штука, которою ломаютъ лошади зубы, чтобы заставить ее идти на гору, къ концамъ этой штуки пристегиваются другія, изъ которыхъ одна идетъ надъ спиною у лошади, а другая, примотанная къ первой, подъ шеей у нея и служитъ, чтобы задирать ей голову вверхъ, къ этимъ частямъ пристегиваются веревки, при помощи которыхъ кучеръ управляетъ лошадьми. Никогда не приходилось мн самому закладывать лошадей, и я даже не подозрвалъ, что это длается такимъ образомъ.
Мы хали на прекрасной четверк, которою кучеръ очень гордился. Въ далек отъ селеній мы хали благоразумною рысью, но, възжая въ деревню, пускались сумасшедшимъ карьеромъ при аккомпанимент безостановочнаго хлопанья бича, похожаго на мушкетные выстрлы. Мы неслись, какъ какое-нибудь землетрясеніе по узкимъ улицамъ деревеньки, съ быстротою молніи заворачивая въ какіе-то переулки; передъ нами все время катилось что-то въ род приливной волны, состоящей изъ ребятъ, утокъ, кошекъ и матерей, поспшно хватающихъ своихъ младенцевъ чуть не изъ подъ самыхъ лошадиныхъ ногъ; волна эта какъ бы разливалась со сторонамъ вдоль стны и, спасшись отъ опасности, забывала свой переполохъ и множествомъ глазъ восхищенно взирала на доблестнаго нашего кучера, пока тотъ не скрывался у ней изъ виду на слдующемъ поворот.
Своимъ ужаснымъ способомъ зды и пестрымъ платьемъ онъ былъ великимъ человкомъ въ глазахъ всхъ этихъ поселянъ. Везд, гд онъ останавливался, чтобы напоить лошадей и подкрпиться кускомъ хлба, тотчасъ же собиралась толпа, стоявшая въ молчаливомъ удивленіи, что, повидимому, ему доставляло немалое удовольствіе; что же касается до ребятъ, то благоговніе ихъ ярко было выражено въ ихъ глазахъ, которые ни на секунду не отрывались отъ его лица, и только одинъ трактирщикъ, подавая ему кружку пнящагося пива, ршался говорить съ нимъ и самъ гордился своею смлостью.
Покончивъ съ пивомъ, кучеръ снова садился на свои высокія козла, взмахивалъ громоподобнымъ бичемъ и снова, подобно бур, устремлялся впередъ. Давно уже не видалъ я ничего подобнаго, и только какъ картина далекаго дтства сохранился у меня въ памяти образъ почтовой кареты, несущейся какъ вихрь по деревн, въ облак пыли, подъ безпрерывные звуки почтовой трубы.
Дохавъ до подножія Кайзерштуля, мы припрягли еще двухъ лошадей: подъемъ былъ очень крутъ, и въ теченіе полутора или двухъ часовъ мы еле-еле тащились, но зато, переваливъ черезъ хребетъ и подъзжая къ станціи, кучеръ нашъ превзошелъ самого себя по части бшеной скачки и оглушительнаго хлопанья кнутомъ. Онъ не имлъ собственной шестерки лошадей и постарался воспользоваться ею по возможности лучше, разъ таковая попалась ему хотя временно въ руки.