Прогулки с бесом. Том четвёртый
Шрифт:
Война любви не помеха.
"Тот не жил полной жизнью, кто не знает голода, любви и войны" - всякая истина бесспорна в своё время, но тогда помянутые позиции не подчинялись указаниям, располагались, кому и как нравилось...
– ...или получалось, точнее будет Особо не переживай, определение голода, любви и войны старое, не твоё, опоздал. Сменим в мудрости порядок следования составляющих авторство припишем себе, и плевать на сходство с выпуском товаров без лицензии.
– Изменение порядка следования удовольствий
– Нет. Любовь идёт вторым номером, голод первым, так и есть: любовь на пустой желудок протекает вяло, или совсем отсутствует. Знал простака до глупости, но в вопросе размножения большого специалиста жившего по единственной формуле: "какая кормёжка - такая и долбёжка" - под долбёжкой скрывался акт размножения, процесс создания новой жизни, но прочие долбёжки, трудовые, по нынешним определениям ему были "не в лом".
Любовь никогда не выйдет на место впереди голода. Помнишь, каким у тебя был порядок следования основных составляющих войны?
– Война шла первой, любовь второй, голод в строю шёл третьим. Порядок строю не соблюдался, позиции менялись местами, и часто бывало, что любовь без спросу уходила в самовольную отлучку. Какая "любовь" в шесть лет?
И всё же она загорелась в первых числах августа первого военного лета.
Ранее упоминали граждан, не собиравшихся куда-то бежать от наступавших врагов и спокойно спавших беспардонным и нахальным образом три с половиной месяца от начала военных событий. Неустрашимые и беспечные жителипродолжали пользоваться услугами городского транспорта на электрической тяге приводя резонный довод:
– Коли трамваи ходят - чего пешком ходить?
Батюшка, как поминал выше, трудился вагоновожатым. С началом военных действий иногда приходил на "производство" и отец ставил меня рядом в кабине. Катал по городу и мы "работали": отец управлял транспортом - сынок получал редкое удовольствие от езды в кабине. Неописуемое удовольствие смотреть, как отец манипулировал ручками управления сложного и прекрасного устройства, как трамвай:
– Смотри на дорогу!
– учил отец смотреть на дорогу. Смотреть-то смотрел, но что видел?
Редкое сочетание: где-то шла война - в городе работал трамвай. Но с ограничением, похожим на комендантский час: транспорт развозил граждан до захода солнца, а раннее прекращение работы сверху транспорта объяснялось так: "искрение трамвайного токосъёмника демаскирует и помогает врагам"!
– последний довод был наистрашнейшим, но что содержал в себе мышиное "отцов-командиров" не смущало:
– "Не увидят сверху вражеские авиаторы искрения - пролетят мимо и не сбросят проклятые бомбы на город!
– спасение крылось в неприметности. Зачем надеяться на "авось, не заметят"!? У штурмана вражеского летательного аппарата имеется карта с полётным заданием на бомбардировку объектов, и если получал приказ командиров разнести в пух и прах железнодорожный узел в "стране советов" - как нарушать приказ и движущийся искрящий трамвайный токосъёмник? Немецкий ас - и нарушение приказа? Как можно!? Какое нужно зрение, чтобы с высоты птичьЯго полёта (бомбардировщика) разглядеть искрящий токосъёмник? Орлиное не меньше! Кто знал о тонкостях? Не было знатоков, а логика отдельных граждан "страны саветов" давно потеряла силу.
– У большинства граждан, если не у всех, налёты полностью отбили способность соображать.
– Тебе можно быть храбрым, бесплотный, а, представь, с заката гул послышался, и люди гадают: "к нам идут, мимо пролетят?" Да, знаешь, бесовская твоя личность, что и мимо летевшие асы
– посмевших возражать не было. Пулей возражение не окончится, а там кто знает куда повернётся возражение. Усомниться слегка в словах и без ухмылки пожалуйста, но явно выражать сомнения никто не решался. Все и вмиг превратились во всёзнающих людей, а "умники", кои не верили, что вражеский лётчик способен увидеть с высоты искрящий токоприёмник трамвая, все и враз куда-то подевались. Каждый, кто остался тогда в городе, доподлинно знал, как нужно вести войну, но об этом помалкивал по нашей извечной привычке молчать. Многим хотелось посмотреть на течение дальнейших событий.
Как-то в один из вечеров отец загонял вагон в парк, а я стоял рядом. Называть время "вечернее" не годилось: солнце висело на приличной высоте, но вагон был пустым: нутро "граждан п-сажиров" достигло наивысшей чувствительности, каждый верил только себе, а потому:
– "Неча раскатывать в трамваях, дело к ночи, в такое время лучше быть "под крышей дома своего" Война продолжается, война настоящая, не шуточная, не какое-то "недоразумение на границе" и неприятности настоящие! Издавна считается: назревают неприятные события - сиди в доме, не вылазь без нужды, встречай беду в своём углу, каким убогим угол не был. Отчего и почему наше великое и бессмертное "на миру и смерть красна" забывается этому объяснения нет.
И когда отец вагон поставил на место опустил дугу токоприёмника и слух очистился от шума работы трамвайных двигателей - со стороны заходящего солнца услышал низкий гул чего-то работающего, частично схожего со звуком работы трамвайных двигателей... но не совсем, не полностью...
– Со свиданьицем!
– сказал отец - постой, к диспетчеру зайду, отмечусь - и поднялся в стеклянную будку у выездных ворот парка.
Приближавшийся со стороны захода солнца звук невидимых работающих устройств окрестил "гудением", и оно было "гуляющим", не ровным на одной ноте, но с падениями и подъёмами в звучании. Что такие завывания называются "модуляцией" пояснить было некому.
Первое гудение чужих машин прошло мимо, а номера следующих, кои оказались "нашими", коснулись напрямую:
"Граждане, время стояния в стороне окончилось, пора и вам отведать первую бомбёжку, а далее по обстоятельствам.
Не будете выходить из рамок примерного поведения - к бомбам добавим что-нибудь ещё из военного набора.
Скоро жители поняли: прерывистый гул со стороны захода ничего хорошего не сулит, бомбовая нагрузка машин Люфтваффе полная, а потому "концерт" пройдёт на уровне.
В третье моё катание с отцом отметилось приземлением первой бомбы далеко на окраине и удивило новым плотным звуком разорвавшейся бомбы... Гудит небо моторами ничего страшного и с добавлением отцовых "жить можно", но звук взрыва, плотный, как из ваты совсем другое и неприятное "звуковое сопровождение".
Отец никогда не был "героем", но почему без страха и спешки ставил вагон в парке не нахожу объяснения...
– Чего искать? Фаталистом был родитель с защитной формулой "чему быть того не миновать" плюс вера "господь не попусти..."