Прогулки с бесом
Шрифт:
В части монастыря, куда огонь по непонятным причинам раздумал заходить было темно и там улёгся с наружной стороны стены. Чутьём, не хуже звериного, понимал: "находиться внутри монастыря опасно, концерт может продлиться, и новые небесные солисты продолжат святое дело освобождения от рабства. Когда и с чего начнётся второе отделение - не представлял, но что бежать будет некуда - на это у человеческого зверёныша возрастом неполных восьми лет чутья хватило...
– ... такому пониманию окружающей обставноки не обучит ни один учитель, а война всегда пожалуйста
... улёгся на живот с наружной стороны стены, прижавшись к ней: ограда, набравшись тепла от солнца - снаружи и температуры от сгоревших келий - изнутри, испускала тихое и нежное тепло...
И повторно натянул на голову проверенным, спасительным способом "пальто на вырост" из сукна от немецкой шинели - и уснул... После любых налётов всегда тянуло в сон, рефлекс, как у собак Павлова срабатывал:
– "Всё, отбой, на сегодня хватит, повторно не прилетят. Отдыхай. "Лю-у-у-бимый город может спать споко-о-о-йно..." - песня о "любимом городе" распевалась потом, через годы и ничего в душе не вызывала: мелодия - и только.
Поклон тебе, отечественная бомба: не сделала заикой, не получилось у "любимой" сделать меня слепым и глухим! Слабым оказалось "взрывное фугасное устройство предназначенное для разрушения укреплений противника" против пальто с "верхом" из сукна от вражеской шинели, но с толстым слоем советской ваты...
– ... или бомба не совсем близко упала...
Перехожу к финальной сцене, что разыгралась утром.
До сего дня нет объяснений: зачем и для чего на рассвете понесло на место сгоревшей кельи? На что смотреть, чем любоваться? Перед трёпкой от бомбы видел, как горела келья, так чего мечтал увидеть через пару часов? С преступниками понятно: их тянет на место совершения злодейства, а что тянуло меня?
...на востоке, как и положено, всходило солнце. Почему-то оно было больше, чем прежде, красное и мутное от гари... если солнце вообще может быть "мутным". Красным оно было от гари тлевших нижних бревён келий. Нижние брёвна почему-то стойкими оказались и догорали не открытым пламенем, а краснели угольями. У них только форма брёвен была, но это были крупные уголья.
И это всё? Вчера вечером, до налёта, всё это было моим домом, пусть и убогим, но привычным и дорогим, а сейчас - тлеющие уголья...
Ветерок, хороший вчерашний помощник огня - куда-то подевался и воздух был абсолютно неподвижен. Почему ночью воздух двигался? Видел тогда, как страшный и прекрасный враг-друг огонь переносил искры с одной горящей кельи на очередную жертву, видел! А сейчас - тишина. Насытился ночью? Или "питание" кончилось? Два друга, огонь и ветер, попировали вдоволь и удалились?
– и на этот вопрос не мог ответить.
Сидел на земле недалеко от сгоревшего дома и смотрел на тлеющие остатки от кельи...
Недавняя жажда познаний: "а не загорится ли пальто" куда-то сгинула, а на её место пришла печаль: "вчера всё было, пусть маленькое, но привычное и родное, а сегодня ничего из прошлого нет! Дикость какая-то"!
– чем-то иным заполнить пустоту в мыслях -
Тишина кругом, и если бы знал, что такая тишина у людей называется "мёртвой" - умер бы сам. Сразу и немедля.
Погорельцы ещё до рассвета поняли, что на пепелище делать нечего и нужно где-то искать крышу над головой, а я сидел перед завалинкой из кирпича и смотрел на тлеющие брёвна "венца" кельи...
И тут подполз кот, старый зверь "немецкой" породы, "курцхаар", доброе и ласковое существо. Не узнал кота: с обгоревшей шерстью кот стонал от боли и просил у меня, человека, помощи... Первое и единственное живое существо после яркой ночи просило помощи, а я ничего не мог дать зверю...
Чем и как кормился кот в семье - не знаю: это было тихое и незаметное создание Природы. Или люди повторяют животных, или животные людей - до сего дня понять не могу, но думаю, что число животных и людей, довольствующихся малым - поровну.
Когда кот, обладая безошибочным животным чутьём, уходил из дома на ночь - быть налёту! И тогда он ушёл, и его уход приняли двояко:
– Или охота на мышей, или налёт... или "полный набор".
– Такое стало понятно, когда состарился. До этого уходы кота из дома на ночь объяснялись кошачьей работой: "пошёл мышей ловить" ничуть не думая, из каких запасов и какого зерна питаться мифическим мышам...
...взял кота на руки, увидел ожоги на теле - и завыл!
Это был вой несравнимый с прошлыми моими завываниями, это был...горшего воя монастырские стены ни прежде, ни после не слышали: кому было выть на пепелище? Иного и большего горя, чем обгоревший и стонущий кот на голых и грязных коленях моих - в мире не было! Были слёзы до этого, и вытекали из глаз от ссор с сестрой, но тем слезам "грош цена в базарный день", те слёзы ничего не стоили, их и "слезами" до этого утра называть грешно! Прошлые слёзы - солёная вода, но не вонючая, как моча - и всё отличие, а новые слёзы были горькими и тоскливыми! Если бы в ту минуту, кто-то, необыкновенно добрый, пустил с небес бомбу, всего одну бомбу, персональную, только для меня - не стал бы с ужасом вжиматься в землю, как вжимался несколько часов назад!
– Несбыточные мечты: бомбардировочная авиация не имела привычки работать в светлое время суток, но мысль интересная, хотелось посмотреть на тебя в ситуации "ты и бомба тет-а-тет"...
Как выл у пролома монастырской стены с умирающим котом на коленях помню, и от той ночи навсегда осталась вина перед кошками: почему в начале пожара не позвал кота и не посадил под зимнее пальто из сукна от немецкой шинели!? Мог бы и спасти зверя"!
– единственная причина не желающая умирать шесть десятков лет и мучающая память. Она-то, проклятая, не чаще одного раза в пятилетку вынуждает ныть жалобным голосом: