Происшествие
Шрифт:
Ясин вздрогнул:
— Отойди, отойди!
Гюлизар усмехнулась:
— Ах, отойди? Хорошо же… А помнишь, умолял — приди!
— Черт бы тебя побрал, прости меня господи! — закричал Ясин-ага.
Гюлизар вспыхнула и вышла из комнаты. «Позови меня еще раз — приду я к тебе, как же», — бросила она с порога.
Ясин-ага снова закрыл глаза.
Где-то вдалеке затарахтел автомобиль. Шум мотора становился все громче. Но Ясин-ага так отрешился от всего земного, что не слышал, как грузовик остановился возле дома, как в комнату вошел
Залоглу подошел к Ясину-ага и потряс его за плечо.
— Дядюшка!
В дверях появилась Гюлизар.
— Оставь его в покое, Рамазан-эфенди, оставь…
Залоглу обернулся:
— Это почему же?
— Его заколдовал Хафыз-Тыква!
Ясин-ага вскочил на ноги. Гюлизар метнулась к двери.
— Вон отсюда, подлая! Будь ты проклята! — закричал он вслед Гюлизар и захлопнул за ней дверь.
Залоглу первый раз видел управляющего таким странным, очень странным, совсем не похожим на себя, задумчивым, тихим и, кажется, даже немного растерянным…
Ясин-ага положил четки в сундук, вернулся, сел на кровать. И только тогда поднял глаза на Залоглу. Заметив у него в руках книгу, спросил:
— Что это?
— «Битва у Драконовой крепости».
— Хазрета Али?
— Да.
— Ну, и зачем она тебе?
— Да так. Купил тебе…
— Мне?
Залоглу кивнул: «Конечно…»
— Чего это тебе взбрело в голову? Раньше ты не догадывался о таких вещах. А ну-ка покажи…
Залоглу протянул ему книгу:
— Вы уж совсем меня никчемным считаете. Разве мне не дозволено позаботиться о вас? Так ли уж я плох?
Ясин-ага вспомнил, что Залоглу будет отцом пророка Махди, и переменил тему разговора:
— Прекрасно, сын мой, прекрасно. Ну, а где же мы все-таки сегодня гуляли?
— С чего бы это мне гулять? — сказал Залоглу, не поднимая глаз.
— Водки-заботки не хлебнули?
— Нет, дорогой…
— Почему?
— Не знаю. Смотреть на нее не могу последнее время, в горло не идет…
Ясин-ага покосился на Залоглу. «Всегда пил, как боров. Должно быть, аллах и вправду взялся наставить парня на путь истинный… Всемогущ аллах, вдохнувший душу в яйцо!»
Ясин-ага спросил, не виделся ли он с имамом-эфенди, но Залоглу сделал вид, что не понял вопроса.
— С каким имамом?
— С нашим, с каким же еще.
— Нет, давно не виделся. А почему ты спрашиваешь? Что-нибудь случилось?
— Нет ничего. Я так просто спросил… — сказал Ясин-ага.
— Я уже давно не видел его, но имам-то наш, оказывается, и в самом деле благословенный!
— Это почему же?
— Зашел я в книжную лавку купить тебе эту вот книгу, слышу разговор. Я прислушался, оказывается, речь идет о нашем имаме. Протиснулся я поближе… Ну, всего-то я и не запомнил. Однако слава о нем по всей земле идет. Теперь уж я никогда не ослушаюсь нашего имама-эфенди… Оказывается, он даром предвидения обладает, люди говорят: «постигший» аллаха. Мы вот его своим имамом считаем, а там люди уверяли, будто он совершает
— Это верно, — подтвердил Ясин-ага. — Я тоже об этом слышал.
— Никогда теперь не буду называть его Тыквой…
— И поклянешься?
— Клянусь. Никогда, ни за что. Ведь он обижается, правда, дядюшка?
— А как же! Земля и небо держатся на уважении к таким людям.
— А иначе настанет конец света, да?
— Конечно, настанет. Но это будет еще не скоро. Всевышний сказал: я не знаю, когда лягу, и тысячу раз не знаю, сколько еще останусь…
Залоглу задумчиво произнес:
— Я очень горжусь этим.
— Чем?
— Тем, что он имам нашей деревни. Я сказал им: тот, о ком вы говорите, имам нашей деревни. Они сразу предложили мне стул, заказали кофе, ух… Помилуй бог, говорят, будьте повнимательней к благословенному. Он, говорят, больше недели нигде не остается. А когда я сказал, что он у нас живет уже два года, все только рты разинули от удивления. Потом переглянулись и говорят: если это верно, то неспроста он у вас так задерживается…
Ясин-ага утвердительно покачал головой.
Да, видение имама-эфенди было не пустым. И Рамазан был не простым человеком. Так значит, слава об имаме идет по всей стране? И хотя он не остается нигде больше недели, здесь, у них в деревне, он живет уже два года и, похоже, никуда не собирается и на будущее. Не иначе, как он ждет пришествия пророка Махди. Господь ниспослал ему свое откровение.
А что если они подстроили все это с Рамазаном? Но вот ведь в лавке-то говорят… Парень уверяет, что давно не виделся с имамом. Да и какой им расчет шутить над Ясином? Уже немолодой имам — божий человек, он на душу такого тяжкого греха не примет: говорить неправду о явлении пророка Махди.
И опять Ясина-ага стал обольщать шайтан. Ясин сотворил про себя молитву и попросил об отпущении грехов.
Вошла Гюлизар с подносом и поставила его на кровать. Лицо у нее было хмурое — глаза сердиты, брови сдвинуты.
— Не хотела приносить, ну да ладно…
— Девушка, доченька моя, — проговорил Ясин-ага. — В жизни каждого бывают счастливые минуты и бывают такие, что упаси господи!.. — Он повернулся к Залоглу: «Не так ли, Рамазан-эфенди?» Рамазан грустно согласился, а Гюлизар спросила:
— Что я могу сказать, эфенди?
— Ты сама знаешь, что ты должна сказать!
Залоглу насторожился, уловив в словах Ясина притворную строгость. «…Неужели Ясин-ага… — мелькнуло у Залоглу. — Ох и хитрец же этот Ясин-ага, живет как истинный мусульманин, ни перед кем не преклоняется».
— Не болтай зря, — прикрикнул Ясин-ага на служанку, хотя та не вымолвила ни слова, — подай-ка чего-нибудь поесть Рамазану-эфенди. Пожалуйста, Рамазан-эфенди, прошу!
Они поели и выпили кофе, который приготовила им Гюлизар. Потом Залоглу при желтом свете пятилинейной керосиновой лампы стал читать Ясину-ага «Битву у Драконовой крепости».