Проклятье Первородных
Шрифт:
– ANAS ENERON, – хриплый шепот проникает в мозг.
Голос ничем даже не напоминает голос Клеона.
– Erksomay ara melas Eneron, – утробный шелест неизвестных слов отдается молотом в самых глубинах мозга.
Доктор Монморанси если бы и захотела, не смогла бы остановить сеанс.
– Anas Eneron. Melas Eneron. Klazo Erxomay pros Anas, – возникает ощущение, что говорятся слова совсем на другом языке, слишком древнем для человечества. Мозг пытается каким-то образом передать чужеродное звучание при помощи знакомых инструментов, хоть
Хриплый глубокий шепот неожиданно исчезает, и Клеон опускается на кушетку. Доктор Монморанси смотрит на мониторы и хмурится.
– Где ты находишься Клеон?
– Вращение в строго заданном порядке. Камни не просто так вращаются. Искаженная реальность. – Голос Клеона возвращается, но звучит странно. – Вот как они все попадают внутрь. Вращение мгновенно переносит вниз.
– Куда вниз, Клеон? Где ты сейчас находишься? – Доктор Монморанси следит за тем, чтобы теперь в ее голосе не звучала паника.
– Лестница, такая же длинная лестница. На километры вниз. Извращенная геометрия. Вверх, вправо, влево и вниз одновременно. Мерзкое перемещение.
– Ты идешь по лестнице? Куда ведет лестница? – Доктор пытается насколько возможно соблюсти все правила гипнотического сеанса.
– Другое пространство. Намного больше, чем наверху. – Клеон не кричит, голос звучит слишком спокойно.
Почему-то в сознании доктора мелькает известная фраза, что лучше бы Клеон кричал. Обреченность. В голосе звучит дикая усталость и безнадежность.
В момент, когда мозг больше не справляется с пережитым, человек просто перестает бороться. Тогда голос и звучит именно так.
– Впереди огромный черный блок. Плоская поверхность. От него исходит яркий блеск. Слишком сильный. Слепящий. Везде огонь. Страшный запах серы, гари и чего-то еще. Неизвестные запахи. Дышать все труднее.
Доктор уже ничего не может вставить, Клеон продолжает говорить спокойным голосом, очень тихо, постепенно ускоряя речь.
– Что-то светлое лежит на черном блоке. Прямо в центре. Тени. На стенах. Множество отражений. – Голос вместо наращивания интенсивности, снижает тональность. Клеон шепчет, причем все тише и тише.
– Господи, сохрани и помилуй. Да как такое возможно? Громадные маслянистые щупальца… тысячи наростов… из лопающихся бугров еще сотни черных скользких отростков… безостановочная мутация....
– Тысячи, внизу их тысячи… Со всех сторон… Выползают прямо из стен… постоянно меняются… Не уловить очертания… Никакой формы нет…
Клеон замолкает. Доктор Монморанси понимает, что уже давно должна была остановить сеанс. После сбоя и переключения направления подачи импульсов, на мониторе отражается резкое ускорение бета-ритмов мозга Клеона. Пульс достигает пороговых высоких значений, говоря простым языком, сердце вот-вот остановится. Давление, наоборот, падает до предельно низкого уровня.
Монморанси не может пошевелиться, вслушиваясь в то, что говорит Клеон. И снова вспоминает известную фразу – лучше бы он кричал.
–
– Господи, что это такое? Сколько их здесь может быть? Тысячи тысяч. Отделяются от скал, выползают с другой стороны. Безостановочно.
– Ползут к черному блоку. Окружают со всех сторон. Бесчисленные отростки скользкой черной плоти тянутся к блоку, – Клеон еле слышно шепчет.
– Белое, что-то белое, неподвижно лежит на поверхности. Обволакивают со всех сторон. Не поглощение. Нет. Это не поглощение….
– Святый Боже, сохрани и помилуй! Я знаю, что они делают! – Дикий разрывающий душу крик, скорее всего, было слышно в соседних квартирах.
В этот раз доктору Монморанси не пришлось выключать аппарат. И не пришлось выводить Клеона из гипноза. Тело рванулось настолько сильно, что отлетели все провода с датчиками и монитор мгновенно погас. Неожиданно Клеон просто садится на кушетку и осматривается по сторонам.
– Клеон! Как ты себя чувствуешь? Все в порядке? – Доктор Монморанси с тревогой смотрит на Клеона, не зная, что и думать.
– Ничего вроде, – Клеон очень глубоко дышит и пытается успокоиться. – Голова только снова болит. Остальное вроде все в порядке.
– От головы принимай таблетки, которые я тебе прописала, – доктор пытается собрать весь свой профессионализм, чтобы не задавать пациенту в сознании вопросы о том, что она слышала при гипнозе.
Картина тысяч ползущих из стен гигантских двигающихся щупалец, постоянно мутирующих и меняющих форму, стоит прямо перед глазами.
Почему доктор Монморанси начинала верить в то, что Клеон действительно что-то видел? Да потому что ни один пациент даже с самым тяжелым заболеванием не придумает такого. Страхи при всем многообразии, довольно похожи. Уникальность же видений Клеона очевидна.
– Я на удивление лучше себя чувствую, – Клеон мотает головой из стороны в сторону. – После прошлого сеанса я сплю нормально. Всю неделю. Доктор Монморанси, спасибо огромное. Вы меня просто спасли.
– Я рада, что тебе помогает, – Доктор пытается быть дружелюбной, тщательно следя за собой, чтобы не выдать лишнюю информацию. – Нужно еще провести сеанс. На следующей неделе? Также в четверг в шесть вечера?
– Да, мне подходит. Еще раз спасибо, – Клеон улыбается и выходит.
Он не вспомнит. Мозг настолько сильно испугался после того, что видел в экспедициях, что захлопнул намертво железную дверь к воспоминаниям.
Доктор Монморанси же не может такого сделать. Она все слышала. И думала сейчас только о том – кто или что лежало на черном базальтовом блоке.
***
За тысячелетия они научились и приспособились. Нереальная способность к адаптации, нечеловеческая регенерация тканей и тотальная мимикрия дали шанс Первородным максимально скопировать человеческий облик.