Проклятье живой воды
Шрифт:
Всю дорогу до родника сестра Элис ворчала себе под нос, перемывая косточки тем, кто сбежал:
— Истинно говорю, не ведали они, чего творили. Это надо же на такое решиться — ночью уйти. Тут и дикари, и мутанты… Чудо будет, коли до утра доживут.
— А если все-таки доживут? — робко поинтересовалась миссис Чес. — Если наши мужчины их найдут? Что тогда с ними будет? Их… вернут обратно?
С некоторых пор она сама начинала задумываться о том, что с нею будет дальше и как ей искать сына.
— Вернут? Должны вернуть. Иначе…
— Иначе —
— Отчуждение. — со значением произнесла сестра Элис.
По ее словам отчуждение могло «накрыть» любого, кто имел отношение к побегу, от самих беглецов до сторожей, которые слишком подняли тревогу и вообще смотрели не в ту сторону. Это было одно из самых страшных наказаний в общине, практически равносильное смертной казни. Человека изгоняли, предоставив своей судьбе. Что было с этими несчастными, она не знала. Такого давно не было.
Верна слушала, затаив дыхание, и в душе у нее крепла странная решимость. Это надо было делать раньше, когда Мэгги звала ее с собой. А теперь…
О том, что надо было бежать с Мэгги и ее спутниками, она всерьез не думала. Что ей там делать? Они молоды, сильны. У них есть цель… Но есть ли цель у нее? Да, была. Когда Верна Чес рвалась к сыну, пытаясь узнать, куда дели ее Виктора. И вот она добралась. Она на том самом острове, куда увозят мутантов. Где-то здесь Виктор. Но… где? Между ними не море, а всего одна-две мили по зарослям кустарника и изрезанному ветрами и ливнями склону холма. Но почему не отпускает мысль, что сын так же далек, как и неделю назад?
Потому, что она его пока еще не нашла. Остался последний рывок, но вместо того, чтобы сделать этот шаг, Верна предпочла остановиться.
… а ведь все те люди, которые ее окружают и которые живут — доживают — свой век в поселке, когда-то прибыли сюда с той же целью, что и она. Все, кроме нескольких монахов и монахинь и двух-трех одержимых, явились, чтобы разделить судьбу своих родных и близких. И, живя тут, отстреливаясь от дикарей и подкармливая мутантов отходами со скотобоен, они почему-то уверены, что их цель достигнута.
Сестра Элис не отходила от нее ни на шаг. Вместе женщины хлопотали по хозяйству, вместе посещали молитвенный дом и трапезную. Она была как тень. Но тень отнюдь не молчаливая и властная, упрямо тащившая женщину то туда, то сюда. Верну это раздражало. Она так привыкла к самостоятельности, что сейчас ей хотелось убежать.
Сестра Элис наклонилась, со вздохом берясь за ручки ведер. На миг она замешкалась — прострел сковал поясницу. Тихо охнула, замерев…
Руки Верны действовали сами. Она уже держала ведра и, размахнувшись, ударила монахиню одним, целясь в голову. Удар вышел слабый, но не ожидавшей того сестре Элис хватило. Она повалилась на землю с тихим вскриком, и Верна торопясь, пока не прошел запал и пока не вернулся страх, ударила вторым ведром, щедро орошая все вокруг водой.
Этот удар пришелся по голове, и уже начавшая подниматься монахиня мешком рухнула на землю.
Остановилась только, когда заросли внезапно раздались. По инерции пробежав несколько шагов, миссис Чес оказалась в ярде от обрыва. Далеко внизу раскинулось море. Синь воды до самого горизонта и синь неба над ним ошеломили женщину. Она ухватилась за ветку выросшего у обрыва кустарника, замерла, озираясь по сторонам и ежась от прохладного ветра.
Первый порыв понемногу улегся. Переведя дух, женщина задумалась о своем будущем.
Она убежала. Убежала из общины, поддавшись минутному порыву и давнему желанию увидеть сына. Ради ее мальчика она совершила невозможное, проделала долгий путь. Она почти достигла цели. И заменить ее на монотонное существование в общине? Готовить, стирать, убирать, молиться и каждую ночь ждать нападения дикарей. Да, она была столь же далека от Виктора, как и на большой земле. Но сейчас все-таки немного ближе.
Ее мальчик где-то здесь. Осталось его найти.
Приняв решение, Верна повернулась и зашагала вдоль обрыва, постепенно забирая все дальше и дальше от него. Ее сын здесь. Он жив. Она его найдет. И узнает, что бы с ним не случилось.
Она не знала, что за нею самой пристально следят чужие глаза.
Смеркаться стало постепенно. К тому моменту солнце уже давно ушла за громаду острова, и беглецы сообразили, что наступил вечер, только по усилившемуся в моря ветру. Запалили костерок снова, но тот занимался неохотно. Не отдохнувшие, порядком проголодавшиеся, они сердито и взволнованно озирались по сторонам.
— Слышите? — встрепенулся сэр Джеймс, коснувшись рукой винтовки.
— Что? — приподнялась Мэгги.
— Там…
Девушка прислушалась, открыв рот. Показалось, или где-то вдалеке послышался крик?
— Мутанты? — неуверенно предположил Гарольд.
— Или дикари, — сэр Джеймс поудобнее перехватил винтовку.
— Или это ищут нас… из общины, — произнесла девушка.
— Все равно. Как бы то ни было, у нас есть, чем их встретить.
Мэгги не разделяла его оптимизма. Ну да, у них пара винтовок и ножи, но сколько к ним пороха и пуль? И потом, неужели двое мужчин и девушка смогут противостоять толпе? Неужели сэр Джеймс будет стрелять в… людей? Одно дело — убить кинувшегося на тебя мутанта, и совсем другое…
По счастью, крик не повторился. И ничьи шаги и голоса не нарушали тишину. Ничьи человеческие голоса. Но, чем гуще становились сумерки, тем явственнее стали звучать иные звуки. Утробное хрюканье, низкое горловое гудение, далекое бормотание. Мэгги прикусила ладонь, чтобы не кричать. Она считала себя смелой и сильной, но не сейчас. О чем она только думала?
Внезапно сэр Джеймс вскинул винтовку и выстрелил. Девушка тихо взвизгнула, заткнув уши руками, но ее визг потонул в истошном булькающем вое.