Проклятие чёрной овцы

Mairead Korx

– Идём. – Твёрдо сказал Эрик и зашагал по указанному направлению. Похоже, он единственный не испугался, поэтому свернул на тропу первым. За ним, держась друг за друга и оглядываясь, пошли Джейк с Джулией. – И какой идиот сказал нам про левую сторону? Мы всё время искали не там!

– Кто же мог подумать… – Ответил Джейк, всматриваясь вдаль сквозь кусты. – Там настоящее кладбище. – Внезапно произнёс он, остановившись. – Самое настоящее кладбище. И я сильно сомневаюсь, что оно принадлежит только одному садоводчеству.

Сотни, тысячи одинаковых деревянных крестов стояли в несколько десятков

рядов на огромной площади; за каждым крестом виднелось каменное надгробие, судя по всему, они также были одинаковые. Но каждое – жуткое, мёртвое, сырое, поросшее мхом и отвратительно блестящее, как будто только что выточенное и готовое принять предначертанную душу. Между могилами были узенькие тротуары из гравия, по которым, друг за другом, шли взбудораженный Эрик, потрясённая Джулия и удивлённый Джейк с Кэрри за спиной. Эрик уже достал из рюкзачка какую-то пожелтевшую бумажную карту и внимательно изучал её, при этом, не прекращая путь и будто зная, куда надо сворачивать. Наконец, он остановился у одного из надгробий и, порывшись в рюкзаке, выудил оттуда карманный фонарь. Яркий свет пробежался по всей могиле и задержался на выгравированном на кресте номере: «107».

– Это то, что нам нужно, – шёпотом сказал Эрик и выудил откуда-то старую газету. Заголовок гласил: «Предсмертные слова последнего выжившего при пожаре в 1987 году в садоводчестве Кёрс: ПРАВДА В ОВЦАХ! Эксклюзивная экскурсия в прошлое проклятого садоводчества.»

– Причём тут овцы, Эрик? – покосился на друга Джейк. – У кого-то в этом садоводчестве было сто семь овец, или почему мы пришли именно к этой могиле?

– Действительно, почему именно тут? – тихо поинтересовалась Джулия.

– Я нашёл эту газету у себя на чердаке ещё в начале лета, – просиял Эрик. – И с этого момента мне стало всё ясно, но я не знал, как можно осуществить свою задумку. – Джейк посмотрел на друга как на сумасшедшего. – Помнишь, мы с тобой забирались в овчарник ночью?

– Конечно, как такое забыть? Перебудил всех овец, еле ноги унесли.

– Я просто искал подходящую. Слышал от папы же, что в овчарнике этого садоводчества двести девять овец, но только одна из них – уникальная, чёрная с серой короной поперёк лба. Вы же знаете, что у каждой овцы свой колокольчик с уникальным звучанием, однако каждый пронумерован? На ночь их снимают, но если разбудить овцу посреди ночи, позвенев в её колокольчик, она подойдёт к тебе, чтобы ты его повесил. Той ночью мы с Джейком взломали загон. Я по очереди звенел в каждый колокольчик, но не надевал их, а вешал на место, чтобы овцы не создавали лишнего шума. И та самая чёрная с серой короной овца пришла…

– На звук сто седьмого колокольчика. – Прошептали одновременно Джейк и Джулия, зажав рты руками от страха. Эрик лишь кивнул и улыбнулся.

– Нам нужна именно эта могила. – Сказал он и направил свет фонарика на надгробие.

Элизабет Грейс Эттвуд.

1883-1983

– Эта женщина прожила сто лет! – удивился Джейк. – Поразительно.

– И, по-видимому, за эти сто лет успела натворить дел. – Добавила Джулия. – Она как-то связана с проклятием садоводчества?

– Прежние жители что-то знали

об этом, но никто из них не выдал ничего, как будто им кто-то запретил. В газетах писали, что они умоляли о том, чтобы их скорее убили, чем выпытывали что-либо про паранормальные явления в их домах. Думаю, у этой женщины были какие-то способности, и что ещё хуже – она не использовала их во благо, скорее, наоборот. А похоронили её под видом обычной жительницы. Слова последнего человека – последнего человека, знающего эту историю, дали нам ключ. Скорее всего, этот человек умер после неё, и действительно оставался единственным, кто знал о проклятии, но не успел о нём никому рассказать.

Эрик достал из рюкзака какие-то странные приборы и принялся изучать надгробие. Джулия присела на корточки и спрятала лицо в коленях. Ей стало настолько плохо и жутко, что она задрожала.

– Эй, как ты? – похлопал девушку по плечу Джейк и присел рядом. – Боишься?

– Нет, наслаждаюсь, – отрезала она, но тут же смягчилась. – Извини, просто мне правда немного не по себе. И, как бы это глупо ни звучало, у меня тоже начинает появляться ощущение, что за мной наблюдают.

– Это паранойя. Вот увидишь, всё пройдёт, как только мы выберемся отсюда, сядем на наших железных коней и уедем. Ты снова окажешься в своём мирном садоводчестве, ляжешь в тёплую кровать и заснёшь, обнимая свою любимую кошку. – Из рюкзака раздалось мурлыканье. – Ну, не кисни!

Джулия слабо улыбнулась и взглянула Джейку в глаза. На кладбище было темно, но отблеск от фонаря Эрика давал достаточно света, чтобы разглядеть, каким живым и задорным голубым огоньком они горели. А Джейк, в свою очередь, ненароком заметил, что глаза Джулии тёмно-зелёные, как мокрая от дождя трава. Этот успокаивающий обмен взглядами не вызвал ни смущения, ни отторжения. Стало просто легче от осознания того, что рядом кто-то есть, и этот кто-то поддержит и успокоит, насколько сильна бы ни была паника.

– Я закончил, идём. – Сообщил голос Эрика, как из тумана. – У меня теперь есть вся необходимая информация, осталось только хорошенько проработать её дома.

– Наконец-то, – выдохнула Джулия. – Мне становится всё хуже и хуже.

До забора главного входа ребята шли как в трансе, даже не заметив, как они миновали кладбище и главную дорогу. Перепрыгнув проволоку один за другим, они так же молча взобрались на свои велосипеды.

– Мне всё ещё страшно, – поделилась Джулия уже в полный голос, когда они уже немного отъехали от садоводчества Кёрс. – Меня не покидает ощущение, что за мной кто-то наблюдает, и вряд ли я сегодня вообще засну.

– Если хочешь, можешь оставаться ночевать на нашей базе, Джейк с удовольствием уступит тебе своё гнездо, – рассмеялся Эрик.

– Да, потому что Эрик не позволит тебе смять его идеальную постель, – съязвил Джейк в ответ. – А если серьёзно, у нас есть надувной матрас и постельное в запасе.

– Спасибо, но я уж как-нибудь дома перекантуюсь, – сказала Джулия. – К тому же, сегодня мои родители ещё дома, так что не о чем волноваться. Вот завтра вечером они уедут, и мы с Кэрри точно глаз не сомкнём. Мы только что переехали в новый дом, и это даже как-то добавляет жути, потому что ещё непривычно.