Проклятие Неферет
Шрифт:
– Не думай об этом. Мы оба были удивлены. Тут нечего прощать, - заверил он меня своим спокойным, добрым голосом.
– Благодарю тебя, Артур. Не присядешь рядом со мной на минутку, не расскажешь как оказался здесь? Я так рада!
Я была не в состоянии остановиться и перестать говорить.
– От мысли, что не смогу навестить тебя и твою семью, я была так расстроена.
Артур сел рядом со мной.
– В этот самый момент твой отец, покуривая сигары и обмениваясь банковскими историями, потягивает бренди вместе с моим отцом. Я пришел сюда, потому что беспокоюсь о тебе. Мы с матерью ужасно волновались с того самого момента, как твой отец
– Ты рассказал ей про сад?
– От страха мой голос стал резким и холодным.
Было достаточно света для того, чтобы я увидела, как он нахмурился.
– Нет, конечно, нет. Я не предам твое доверие, Эмили. Мама всего лишь предложила, чтобы я проведал о тебе. И если бы ты действительно не могла принимать посетителей, я бы должен был оставить записку с соболезнованиями твоей горничной. Именно это я и сделал.
– Ты разговаривал с Мери?
– Нет, думаю, к двери подошел камердинер твоего отца.
– Да, Карсон. Что он сказал?
– нетерпеливо кивнула я.
– Я попросил сообщить тебе о моем приходе. Он ответил, что ты нездорова. Я сказал, что мы с моими родителями были очень огорчены узнать об этом и попросил чтобы он завтра передал тебе наши сожаления по этому поводу, - он сделал паузу и его бровь изогнулась вверх, придавая ему выражение, которое уже давно было любимо мной.
– Затем он провел меня до самого крыльца и стоял, наблюдая как я уезжаю на велосипеде вниз по улице. Когда я был окончательно уверен, что он больше не смотрит, я развернулся обратно и, как уже делал это раньше, вошел через калитку, надеясь, что смогу найти тебя здесь.
– И ты нашел! Артур, ты такой умный!
– Я положила руку на его и сжала ее. Он улыбнулся и сжал мою руку в ответ. Понимая, что я не должна предлагать ему слишком много и слишком скоро, я медленно отпустила ее.
– Значит, ты выздоровела? Ты в порядке?
Я глубоко вдохнула. Я знала, что должна действовать осторожно. Мое будущее, моя безопасность, мое спасение зависели от него.
– О, Артур, мне так тяжело говорить тебе об этом. С-словно я предаю отца, признавая правду.
– Ты? Предаешь? С трудом могу это представить.
– Но я боюсь, что если скажу правду, это прозвучит, как будто предаю, - тихо сказала я.
– Эмили, я верю в правду. Сказать ее — значит доказать свою верность Богу, а это превыше верности любому из людей. Кроме того, мы друзья, а поделиться с другом чем-то личным — это не предательство.
– Если ты мой друг, не возьмешь ли ты меня за руку, пока я говорю? Мне так страшно и одиноко?
– вдобавок я тихо всхлипнула.
– Конечно, милая Эмили!
– Он взял мою руку в свою. Помню, как прекрасно было чувствовать его силу и уверенность, резко контрастировавшие с горячими тяжелыми прикосновениями отца.
– Тогда вот тебе правда. Кажется, отец как будто сходит с ума. Он хочет контролировать каждый мой шаг. После субботней ночи я не была нездорова, но он неожиданно отказал мне в разрешении пригласить твоих родителей. Также он запретил мне продолжать заниматься волонтерской работой, которую я выполняла каждую неделю в ОФЖК, а ведь это дело было так важно для моей матери!
– Я подавила новый всхлип и прижалась к руке Артура.
– Он сказал, чтобы до следующего понедельника я не смела покидать имения Вейлор, а затем он
– Я по-настоящему разрыдалась. И Артур, наконец-то, притянул меня к себе.
– Эмили, Эмили, не плачь, пожалуйста, - успокаивающе сказал он, поглаживая меня по спине.
Я крепко прижалась к нему, тихо плача на его плече, все больше осознавая, что на мне больше не было ничего, кроме тонкой ночной рубашки и сбившегося домашнего халата. Мне не стыдно сознаться, что когда я прижалась к нему, то подумала о красоте и совершенстве своего тела.
Его рука перестала меня поглаживать, и начала свое путешествие по моей спине вверх и вниз, так тепло, интимно. Когда его дыхание начало становится все глубже, а прикосновения перешли от утешения к ласке, я поняла, что его тело начало реагировать на скудное количество ткани, отделяющие его руку и мою обнаженную плоть. Я отдалась на волю инстинктам. Я плотнее прижалась к нему, переместив свою грудь таким образом, что она оказалась приплюснута на его груди, а потом я резко вырвалась из его рук. Дрожащими руками я запахнула свой халат и отвернулась от него.
– Что ты должно быть подумал обо мне! Мое поведение такое… такое, - я заикалась, пытаясь вспомнить слова матери.
– Такое развязное!
– Нет, Эмили. Ты не должна так думать, потому что я так не думаю. Очевидно, что ты расстроена и немного не в себе.
– Но в том то и проблема, Артур. Я в себе, потому что могу рассчитывать только на себя. Я совершенно одна против отца. Я так хочу, чтобы мама была здесь и могла мне помочь, - Мне не нужно было притворяться, рыдания сами последовали за этими словами.
– Но я здесь! Ты не одинока. Эмили, позволь мне поговорить о твоих неприятностях с матерью и отцом. Они мудры. Они придумают, что делать.
Я подавила призрачную надежду и печально покачала головой.
– Нет, ничего тут не поделаешь. Артур, отец пугает меня до смерти. Если твой отец хоть что-нибудь скажет ему об его обращении со мной, это сделает мое положение еще хуже.
– Эмили, я не могу обещать, что мой отец не будет говорить с твоим. Я хотел, чтобы было больше времени неспешно и осторожно продвигаться вперед, но положение вещей именно таково, что похоже нам не суждено получить больше времени.
– Он издал глубокий вдох и, развернувшись на скамейке, оказался лицом ко мне.
– Эмили Вейлор, я хочу попросить разрешения официально ухаживать за тобой, с намерением взять тебя в жены. Ты выйдешь за меня?
– Да, Артур! О, да!
– Это было не просто облегчение от перспективы, открывшегося передо мной побега, которое заставило меня смеяться, плакать и крепко его обнимать. Я действительно заботилась об Артуре Симптоне.
Быть может, я даже люблю его.
Он обнял меня в ответ, а затем, смеясь вместе со мной, отступил назад, сказав:
– Я не переставал думать о тебе все это время с того самого момента, как увидел тебя много месяцев назад, когда ты и твоя подруга присоединились к клубу велосипедистов. Я думаю, я всегда знал, что ты будешь моей.