Проклятие Пифоса
Шрифт:
— Что вы намерены делать? — почти шепотом осведомился Кхи’дем.
Аттик по-прежнему обращался к широкой аудитории.
— Госпожа Эрефрен пробует повторно прочесть варп. Она найдет нам цель — и мы ударим снова.
— Как вы планируете поступить с людьми из флота? — повторил Кхи’дем настойчиво, но все еще мягко.
Аттик наконец перевел холодный взгляд на сына Вулкана.
— Делать? — переспросил он. — Там нечего делать.
Повисла пауза. Воины замерли, опасаясь за сержанта Саламандр. Сам Кхи’дем моргнул
— Я не могу в это поверить.
— А я не могу понять твоего недоумения. В течение максимум пары дней ситуация разрешится сама собой.
— Разрешится… — повторил Кхи’дем, не в силах скрыть ужаса в голосе.
— Либо выжившие научатся давать отпор, либо никого не останется.
— И это, по-вашему, нас заботить не должно?
— С чего бы? — настал черед Аттика недоумевать. — Что бы ни произошло, эти колонисты не представляют для нас угрозы. Они сами отрезали себе все пути к отступлению. Даже если кто-то и уцелеет, мы легко блокируем их возможные попытки связаться с соратниками за пределами системы. Впрочем, думаю, это маловероятно.
— Я не имел в виду безопасность нашей операции, — ответил Кхи’дем.
— Что ж, очень жаль, — Аттик заговорил почти так же тихо, как и Саламандра. Но чем мягче был его голос, тем больше шипящего гнева доносилось из его вокализатора.
— Я думал, — продолжал Кхи’дем, — о нашей ответственности за колонистов.
— Ее нет.
— Но там же настоящая бойня.
— Я в курсе, брат. Я видел это своими глазами. Ты — нет.
— Тогда как вы можете просто стоять здесь и ничего не делать?
— Они сделали свой выбор. Пока мы с тобой разговариваем, они там распевают торжественные песни, празднуя окончание своего пути. Но мы — легионеры Астартес. Наш долг — защита Империума, а не потворство смертной глупости.
— И не бездействие, равносильное убийству.
Опустилась тишина. Воздух загустел от веющего насилием напряжения, заглушив звуки джунглей. Аттик оставался неподвижен. Гальба с трудом сдержал инстинктивный порыв поднять болтер. По рядам Железных Рук прокатилась рябь. По первому же слову Аттика легионеры были готовы отомстить за честь командира.
Но капитан не отдал приказа. А заговорив снова, он словно облекал в слова ледяную тишину.
— Потрудись объясниться.
Прямое предупреждение. Чувствуя себя мерзко, Гальба приготовился к бою. «Забери назад свое оскорбление, — мысленно молил он Кхи’дема. — Нельзя допустить новой кровавой бойни между верными Императору легионами. Забери. Забери».
Но Кхи’дем не отступился.
— Кто мы, капитан Аттик, если так просто закрываем глаза на истребление гражданских? Что мы защищаем? Если жители Империума не в счет, то в чем тогда наша цель?
— Император создал нас для побед над врагами человечества. Мы — оружие, а не няньки.
Гальба
— Но ведь там человечество и умирает! — закричал Саламандра, ткнув рукой в сторону бойни. — Здесь и сейчас эти животные — наш враг! Если не это, то что тогда у вас на уме?
— Это природа, — возразил Аттик. — Хищники — их испытание. Если колонисты сильны, то выживут. Так учит Медуза. А сам ты забыл жестокие уроки Ноктюрна?
— Нет, не забыл. Люди Ноктюрна не бросают друг друга в беде. А медузийцы, стало быть, выше этого? — Стоило Аттику умолкнуть, как Кхи’дем насел на него с новой силой. — Вы сказали, что эти люди воспевают свой удел. Они пробуют отбиваться?
Неохотный ответ Аттика в этот раз не нес в себе никакой враждебности.
— Да.
— Значит, они не самоубийцы. Они борются до конца. И в этом нет ничего бесчестного, даже если для вас они всего лишь мешки плоти. Некоторые битвы невозможно выиграть никакой волей и никакими выдающимися способностями. Вы знаете это. Мы все знаем это.
С упоминанием поражения повисло напряженное молчание. Кхи’дем выдержал паузу. Гальба гадал, не перегнул ли Саламандра палку, и поймал себя на мысли, что ему хочется, чтобы Кхи’дем убедил Аттика. Но такой реакции он доверять не мог. Она была скорее чувственной, нежели осмысленной — возможно, очередной отголосок его неполного единения с машиной. Впрочем, истоки ее не имели значения. Она уже произошла, вложив ему в голову нежеланное сочувствие.
Аттик отвернулся от Кхи’дема и посмотрел в указанную им сторону. Казалось, капитан прислушивается к песне.
«Нет, — подумал Гальба. — Не он. Ты сам».
— Кроме того, колонисты могут быть полезны для нашей операции, — привел другой аргумент Кхи’дем.
Аттик снова взглянул на него.
— Каким образом? Спасение их жизней — лишь пустое разбазаривание времени и энергии роты.
— Подумайте о перспективах. Если они обустроят здесь свой дом, то привнесут стабильность в регион. Мы не знаем, сколько времени нам придется провести на этой планете. Разве некоторое спокойствие не пойдет нам всем на пользу?
— Возможно! — рявкнул Аттик. — А возможно, и нет. Я не рассчитываю, что это место станет нашей постоянной оперативной базой.
— Нет. Надеюсь, не станет, — признал Кхи’дем… — Действуйте, как считаете нужным, капитан. И я поступлю так же. — И он зашагал прочь.
— Куда ты?
— Помочь.
Из бионической глотки Аттика вырвался отрывистый электронный шум, который в равной степени мог оказаться как рыком, так и смехом.
— А ты, Гвардеец Ворона? — обратился он к Птерону. — Ты не проронил ни слова. Позволил Саламандрам говорить и за тебя тоже?