Проклятие рода

Шкваров Алексей Геннадьевич

– Семен Опара.

– А где сыскать? Новгород сказывали поболе Стекольны вашей будет. – Дотошно продолжал расспрос казак.

– Еще как больше! – Радостно улыбнулся Андерс.
– На Ильинском берегу, как к Волхову спускаетесь, по правой стороне амбар приметный будет. Один он там такой был. Отца его. В него загляните и спросите. Да, Сеньку любой знает. От меня скажете – во всем поможет.

– А сам-то он, чем промышляет? – Допытывался Болдырь.

Андерс пожал плечами смущенно, голос понизил:

– Отец его рыбаком был, а Сенька ушкуйничать

собирался.

– Это добрая весть! Наш знамо! Родная душа!
– Казак обрадовался.
– Спаси Бог тебя пастор! – Поклонился Веттерману.

– Да я не пастор. – Смутился Андерс. – Учился, да не вышел.

– Вот я и говорю - ученый человек, не то, что мы, окромя как саблей махать, иной грамоты не ведаем. – Усмехнулся Болдырь.

Бенгт тоже поблагодарил молодого чиновника и поклонился.

– Господь навстречу нам! – Хитро ухмыльнулся казак, перекрестился и показал пальцем на небо. – Не иначе!

Пока шли лагуной, слева – справа привычно зеленело – вот она, земля, все представлялось шуткой, приключением. Скрип такелажа, суета матросов, команды капитана, крики чаек за кормой, свежий ветер и брызги в лицо – все развлекало, было непривычным, волнующим, загадочным. Боль расставания отступила, забылась. Но оглянуться не успел, как вышли в открытое море, а посмотрел назад, матерь Божья, и берег исчез, таинственность в миг превратилась в полную неизвестность, а с ней пришли и сомнения – правильно ли сделал.

Один голос ответил:

– Правильно, солдат!

Другой возразил:

– А как же родители? Сестра?

– Улла объяснила тебе, что дала слово твоей матери, иначе бы в ногах валялась, не пустила б на верную погибель.

– На погибель? Ты уверен?

– Нет, но ты – солдат, должен быть готов к ней всегда. И ты дал клятву мстить! Или забыл?

– Нет! – Бенгт даже торопливо обернулся. Ему показалось, что с ним кто-то воочию разговаривает. Болдырь? Нет! Казак облокотился на борт неподалеку и поплевывал в разбегавшиеся волны. Шкипер отдавал последние команды. Суета на судне успокаивалась. Корабль шустро бежал вперед.

– Да не кручинься, паря, - Болдырь подошел к нему, - посмотри, какой денек Господь нам подарил - солнышко светит, ветерок обдувает, гонит тоску-печаль прочь, как вона те облачка, бегущие, словно барашки от волка. – Казак показал на небо и уселся на палубе, прислонившись спиной к борту. Пристроил под спину свой мешок поудобнее, откинулся, прикрыл глаза и продолжал бормотать себе под нос.
– Этот день минует за ним другой придет, там и увидим, что принесет. А ныне и так славно.

Другой день познакомил друзей с Готландом, с его жемчужиной - Висбю. С моря над камнем крепостных стен виднелись улицы, устремлявшиеся вверх по склонам. Белые, розовые, желтые, голубые дома, красная черепица их кровель, напоминали ступени в небо, увенчанные пиком колокольни. Хотя, почему его называли жемчужиной, Бенгт не понял.

– Скорее уж розой. Вон посмотри, сколько их здесь растет. Не город, а цветник какой-то. – Ткнул он в бок

Болдыря. Друзья отправились на прогулку, пока судно догружалось товарами. Но казака красоты Висбю не взволновали.

– Цветок и море не больно подходят друг другу. – Отозвался равнодушно. – Спроси, чей храм будет? – Пальцем ткнул в колокольню.

Бенгт остановил проходившего матроса и поинтересовался.

– Девы Марии! – Отозвался моряк.

– Ух, ты! – Обрадовался Болдырь. – Богородицы нашей! Матери Божьей и заступнице. – И стал усердно креститься, кланяться и бормотать под нос молитву.

Отмолившись, погуляли еще немного по городу, зашли в трактир, плотно пообедали, да и повернули обратно в порт. Судно освободилось от одних товаров, теперь полным ходом шла погрузка новых.

– Что везем-то? – Бенгт поинтересовался у капитана.

Старый моряк длинно сплюнул через борт, ответил сухо:

– Медь, свинец, порох.

– Порох? – Удивился юноша.

– Он самый. – Подтвердил шкипер. – Самый ходовой товар у московитов.

– Воюют?

– Кто их знает… Берут.

– Легко дошли. – Бенгт решил поменять тему разговора. – Шторма-то бывают?

Моряк посмотрел чуть презрительно, еще раз сплюнул за борт:

– Волна наша коротка, а беспокоить может сильно. Но, господа, не переживайте. Я к своей ноге прислушиваюсь, она никогда не врет. Дойдем хорошо.

– Нога погоду чувствует? – Не понял Бенгт.

– К перемене старая рана ноет. – Объяснил капитан. – Датские каперы оставили на память.

– А как товар попадет в Московию?

– Мы сдадим местным купцам в Нарве, а они уже отвезут дальше.

– А почему не сами?

– Каждый своим делом занят.

– А русские в Нарве не торгуют?

– Нет. Гостевую торговлю запретили в 39-м, но и так неплохо.

– А где нам с другом найти тех, кто возит товары в Новгород?

– Подскажу. Эй! Ты как катишь бочку? Это порох, а не горох.
– Капитан перегнулся через борт и принялся орать на какого-то нерасторопного матроса.

Бенгт отошел к казаку. Болдырь мечтательно уставился в небо.

– О чем думаешь, казак?

– О тебе? – Прозвучал неожиданный ответ.

– Обо мне? – Изумился юноша. – И что?

– Вот носило-мотало меня. В плену маялся – лыцари мальтийские освободили. Снова поехал с одного края света на другой. Думал-гадал когда-то еще до Руси доберусь, а с нее на Дон. А тут на тебе, друга-попутчика встретил. И вроде б княжеских кровей, а на деле самого, что ни на есть простого. И далек еще путь, а словно домом пахнуло средь вод и хлябей чужих. Решил с другом ехать, в деле праведном помочь, впереди море, за ним Русь лежит огромная, кому там нужен, ан нет, снова доброго человека встречаем, он нам друга сулит верного, что встретит нас… На остров заглянули, и тут Богородица Пресвятая под благословение свое приняла. Знать над тобой десница Божья, парень! – Казак посмотрел на него серьезно, без тени привычной усмешки. – Прозвище тебе надобно!