Промышленный НЭП
Шрифт:
К вечеру ситуация в Берлине полностью стабилизировалась. Новое правительство контролировало все ключевые объекты. Нацистские символы снимались с общественных зданий, им на смену возвращались традиционные германские флаги.
В девятнадцати ноль-ноль состоялось заседание нового кабинета министров. Фон Нойрат председательствовал, рядом с ним сидели Бек, Гордлер, несколько генералов и представителей старых политических партий.
— Господа министры, — начал фон Нойрат, — перед
Генерал Хальдер поднял руку:
— Константин фон, что делать с концлагерями? Там находятся тысячи заключенных.
— Немедленное освобождение всех политических заключенных. Создать комиссии для расследования преступлений режима.
— А что с фюрером?
Повисла тяжелая пауза. Фон Нойрат обменялся взглядами с Беком.
— Адольф Гитлер будет объявлен душевнобольным и помещен под медицинское наблюдение. Официально — для его же блага.
Поздним вечером я получил зашифрованную телеграмму от Мышкина: «Операция завершена успешно. Дирижер контролирует ситуацию. Дипломат объявил о создании переходного правительства. Приезжайте для переговоров».
Я сидел в своем кабинете в Совнаркоме, глядя на карту Европы. История сделала решительный поворот. Теперь предстояло воспользоваться плодами этой дерзкой операции.
Позвонил Сталину:
— Товарищ Сталин, операция «Нибелунги» завершена. Переворот в Германии прошел успешно.
— Поздравляю, товарищ Краснов. Когда вылетаете в Берлин?
— Завтра утром. Самолет уже готов.
— Помните условия, которые мы обсуждали. И не забывайте, что вы представляете Советское государство.
— Понимаю, товарищ Сталин.
Я отложил трубку и подошел к окну. Москва спала, лишь редкие окна светились в темноте. Где-то там, за сотнями километров, рождалась новая Европа. И мне предстояло сыграть ключевую роль в этом историческом процессе.
Утром самолет АНТ-20 «Максим Горький» должен доставить меня в Берлин. В багаже будут документы о будущих соглашениях, которые изменят расстановку сил на континенте.
Я лег спать поздно, но сон не шел. Слишком много мыслей, слишком много ответственности. Завтра начинались переговоры, которые определят судьбу не только Германии и России, но и всей Европы.
Революция свершилась. Теперь предстояло строить новый мир.
Глава 31
Новый мир
Самолет АНТ-20 «Максим Горький» коснулся бетонной полосы берлинского аэропорта Темпельхоф ровно в девять тридцать утра 4 июля 1935 года. Я выглянул в иллюминатор и увидел выстроившийся почетный караул.
Солдаты в серо-голубой форме рейхсвера, а не в коричневых рубашках штурмовиков. Перед самолетом развевались два флага: советский
Немедленно подкатили трап. Я спустился первым, за мной последовали члены делегации — Вознесенский, переводчики, эксперты по международному праву, торговые представители. В руках у меня был кожаный портфель с документами, которые должны заложить основы нового европейского порядка.
Меня встречали фон Нойрат и генерал Бек. Министр иностранных дел выглядел усталым, последние дни наверняка были для него изнурительными, но в его глазах читалось облегчение. Бек держался с военной выправкой, его рукопожатие было крепким и уверенным.
— Товарищ Краснов, добро пожаловать в новую Германию, — сказал фон Нойрат. — Мы с нетерпением ждали вашего прибытия.
— Надеюсь, наши переговоры заложат основу долгого мира в Европе, — ответил я, окидывая взглядом выстроенный караул.
Мы прошли мимо солдат к автомобилям. Я заметил, что на зданиях аэропорта уже не было нацистских символов. Вместо свастик развевались флаги веймарской республики, а на некоторых зданиях висели транспаранты на немецком: «Да здравствует мир!», «Долой войну!», «Германия выбирает дружбу!»
Кортеж автомобилей тронулся по улицам Берлина. Город выглядел спокойно, но я чувствовал напряжение в воздухе. Прохожие останавливались, глядя на проезжающие машины с советскими флажками. Некоторые махали руками, другие просто наблюдали с любопытством.
— Как обстановка в городе? — спросил я фон Нойрата, сидевшего рядом.
— Спокойная. Большинство народа поддерживает перемены. Все устали от напряженности последних лет.
Мы остановились у отеля «Адлон» — того самого, где я останавливался три месяца назад. Но сейчас атмосфера была совершенно иной.
Портье и другой персонал встретили нас с явным облегчением. Один из гостей в холле подошел ко мне:
— Простите, вы товарищ Краснов? Я читал о ваших экономических преобразованиях в СССР. Удивительные достижения!
Это был пожилой мужчина в дорогом костюме, судя по акценту, австриец.
— Фон Хоттенбергер, — представился он. — Банкир из Вены. Мы следим за вашими экономическими чудесами. Рост промышленности на восемьдесят процентов за год, полная ликвидация безработицы… Как вам это удалось?
— Сочетанием планирования и материальных стимулов, — ответил я. — Но сейчас важнее поговорить о будущем Европы.
Переговоры начались во второй половине дня в здании министерства иностранных дел. Зал, где месяц назад я встречался с нацистскими функционерами, теперь выглядел по-другому.
Портрет Гитлера сняли, оставив только изображения Бисмарка и Гинденбурга. За длинным столом расположились представители нового германского правительства: фон Нойрат, Бек, Гордлер, несколько генералов и дипломатов.