Промышленный НЭП
Шрифт:
Сталин прищурился, выпуская дым из трубки:
— И что вы предлагаете?
— Более гибкий подход. Создать видимость равноправного партнерства, получив при этом реальные выгоды. — Я подал ему лист обратно. — Разрешите предложить альтернативные формулировки?
Сталин кивнул, заинтересовавшись:
— Говорите.
— Вместо требования о передаче технической документации — создание совместных научно-исследовательских центров по разработке гражданских технологий двойного назначения. Германская сторона обязуется
Я сделал паузу, убеждаясь, что Сталин следит за моими словами:
— Вместо прямого вхождения в правительство — создание Германо-Советской экономической комиссии с правом вето по ключевым вопросам торговли и промышленности.
— Интересно, — пробормотал Сталин. — Продолжайте.
— Вместо роспуска политических партий — соглашение о легализации коммунистической партии и других левых движений. А советские торговые представительства могут получить особый статус в рамках расширенного экономического партнерства.
Сталин отложил трубку и взял карандаш:
— А что насчет контроля над совместными предприятиями?
— Создание Континентального экономического союза с участием Германии, Франции и СССР. В случае нарушения обязательств — исключение из союза с соответствующими экономическими санкциями.
Сталин задумчиво барабанил пальцами по столу:
— Вы предлагаете использовать кнут и пряник одновременно. Заманить их в экономическую зависимость, но не показывать удавку откровенно.
— Именно, товарищ Сталин. Мы получим те же результаты, но без открытого диктата. Новое правительство сможет сохранить лицо перед немецким народом, а мы — реальный контроль.
Сталин сделал правки в списке:
— Хорошо. Но помните, за видимым равноправием должно стоять реальное преимущество Советского Союза. И если ваши немецкие друзья попытаются нас перехитрить…
Он не закончил фразу, но угроза прозвучала ясно.
Он дописал и протянул лист мне:
— И последнее. Ответственность за все лежит на вас лично, товарищ Краснов. В случае неудачи я вас не пожалею, несмотря на все ваши заслуги.
Я взял новый список условий, понимая, что получил и разрешение, и смертный приговор одновременно.
— Понимаю, товарищ Сталин. Благодарю за доверие.
— Доверие? — усмехнулся он. — Это не доверие, товарищ Краснов. Это расчет. Холодный политический расчет.
Сталин поднялся, давая понять, что аудиенция окончена. При выходе он неожиданно остановил меня:
— Товарищ Краснов. Помните, в большой политике не бывает друзей. Есть только попутчики на определенном отрезке пути. Ваши немецкие партнеры могут оказаться как союзниками, так и предателями.
— Буду помнить, товарищ Сталин.
Я вышел из кабинета с ощущением, что впереди меня ждут самые сложные недели в жизни. Операция «Нибелунги» получила официальную санкцию, но цена провала оказалась слишком высока.
В
Мои шаги гулко отдавались под сводами. Я думал о том, что история дает нам шанс изменить ее ход. Но воспользуемся ли мы этим шансом или сломаем себе шею, покажет время.
Глава 30
Операция «Нибелунги»
Через две недели после встречи со Сталиным в моем особняке на Арбате собрались люди, которым предстояло изменить ход европейской истории. Летний вечер был душным, но я велел разжечь камин, потрескивание дров заглушало возможную прослушку. Гостиная освещалась лишь настольными лампами, тяжелые портьеры плотно задернуты.
Мышкин расположился в привычном кресле у окна, его худое лицо с острыми чертами выражало привычную сосредоточенность. Напротив него устроился товарищ Рожков, тот самый сотрудник ГПУ, который когда-то помогал мне с заводами. Теперь он занимал высокий пост в НКВД, курируя операции в Европе. Годы не изменили его неприметную внешность и манеру говорить тихим, вкрадчивым голосом.
В третьем кресле сидел профессор Величковский, приглашенный как эксперт по германским делам. Его седая бородка была аккуратно подстрижена, пенсне поблескивало в свете лампы.
— Товарищи, — начал я, убедившись, что дверь заперта, — операция получила одобрение товарища Сталина. Теперь нам предстоит превратить планы в реальность.
Я развернул на столе карту Германии, отмечая красными крестиками ключевые города.
— Товарищ Рожков, как обстоят дела с созданием каналов связи?
Рожков неторопливо достал тонкую папку:
— Леонид Иванович, структура практически готова. В торговом представительстве в Берлине под видом экономических атташе работают четыре наших сотрудника. В Лейпциге открыт филиал «Советского экспортхлеба», прикрытие для агента «Корнея». В Мюнхене действует «культурная миссия» во главе с товарищем Петровским.
— Связь?
— Радиостанция в подвале посольства, позывной «Волга-1». Резервная рация на конспиративной квартире в районе Шарлоттенбург, позывной «Волга-2». Плюс обычная дипломатическая почта с шифрованием.
Мышкин кашлянул:
— Алексей Григорьевич подготовил детальные досье на всех участников заговора, — сказал я, взглядывая на него.
— Да, Леонид Иванович. — Мышкин открыл толстую папку. — Генерал Бек — наш главный козырь. Принципиальный военный, считает подготовку к большой войне безумием. У него есть сторонники среди генералитета — Штюльпнагель, Хальдер, несколько командующих военными округами.
Профессор Величковский поправил пенсне:
— А как насчет фон Нойрата? В Германии его уважают как дипломата старой школы.