Проникновение
Шрифт:
Вентиляционный аппарат, к которому был подключен отец, фыркал и шипел в тишине, закачивая воздух в израненные легкие. Гарри наблюдала за тем, как мерно поднимается и опускается грудь отца — единственный признак того, что он все еще был жив. Кожа рук, вся покрытая синяками баклажанного цвета в тех местах, где врачи пытались найти вену, дрябло свисала с костей.
Множественные внутренние повреждения, пояснили врачи. Разорвана селезенка, пробиты легкие, задеты печень и почки. Отца сразу же прооперировали, кое-как остановив кровотечение. Врачи не сказали, выживет он или умрет.
Гарри
Амаранта повернулась к ней — глаза ее тоже были красными.
— Ты закончила с полицией?
— Они ушли примерно час назад, — ответила Гарри. — Записали, что это был дорожный наезд и что водитель скрылся с места происшествия.
Полицейские допрашивали ее без малого два часа кряду. Линн пристально разглядывал Гарри, сидя в сторонке. Она рассказала им обо всем. Обо всем, кроме двенадцати миллионов евро. Гарри задумчиво посмотрела на узкие, изгибавшиеся, как черви, трубки, которые торчали из тела отца и тянулись к мониторам у кровати. Может, ей и не нужно было ничего скрывать? В конце концов, что они теперь могут ему сделать?
Своим домашним она не стала ничего объяснять. Мать с сестрой решили, что порезы и синяки у Гарри появились только сегодня, и ей не хотелось их разуверять. Какой смысл? Даже полицейские, похоже, усомнились в ее рассказе и не дали ей ни единого повода надеяться на помощь. Они знали еще меньше, чем она.
— Надо было дать мне поговорить с ними, — сказала Амаранта.
— Не я решала. Они не хотели говорить с тобой, потому что тебя не было на месте происшествия.
— Ну, я должна была там быть. Отец ведь хотел переехать ко мне. — Сестра зло посмотрела на Гарри. — Я предложила ему жить в моей комнате — столько, сколько ему захочется. У него что, были какие-то другие планы на этот счет?
Гарри пожала плечами.
— Я уже сказала — не знаю.
Вентилятор со свистом всасывал воздух под ежесекундное пиканье кардиомонитора.
— Он собирался остановиться у меня. — Голос Мириам, хриплый и низкий, наводил на мысль, что ее горло было смазано патокой.
Гарри подняла брови. Это была первая фраза, произнесенная матерью за час с лишним.
Мириам вскинула голову.
— А что? Я давно уже живу там одна. Я сказала ему, что он может остаться у меня на ночь. Просто чтобы убедиться, что он жив-здоров.
Ее взгляд — водянистый, невидящий — остановился на Гарри. Из-за вертикальных складок, избороздивших верхнюю губу Мириам, создавалось впечатление, будто у нее во рту постоянно торчит невидимая сигарета. Фыркнув, мать снова отвернулась.
— Не знала, что у него были еще какие-то планы, — сказала она.
Гарри саркастически воздела глаза к потолку, затем встала, пояснив:
— Пойду проветрюсь. Если что, я здесь, в коридоре.
Она вышла в коридор и закрыла за собой дверь. На миг прислонившись к двери спиной, она вдохнула запах палат и больничной столовой.
— Как он?
Гарри рывком обернулась. Рядом стоял Джуд. Она инстинктивно прижалась спиной к двери, как бы загораживая ему вход.
Джуд
— Я пришел не затем, чтобы снова драться. Я просто хотел узнать, как ваш отец… — Он помедлил. — И как вы.
Гарри пристально поглядела на Джуда, пытаясь разгадать его намерения. На нем снова был безукоризненный, тщательно выглаженный костюм преуспевающего банкира. Правда, волосы были взъерошены — в том месте, где он, должно быть, провел по ним пятерней.
— Как вы узнали, что он здесь? — спросила она.
— От Эшфорда. Не спрашивайте, откуда он об этом узнал. — Сунув руки в карманы, Джуд обвел взглядом коридор. — Больницы, тюрьмы… Терпеть не могу ни то, ни другое.
— Я тоже.
Он уставился на носки своих туфель.
— Я должен был навестить его. Я имею в виду, тогда, в тюрьме.
— С какой стати? — удивилась Гарри. — Его никто не навещал.
— Потому что мы, по-моему, были друзьями.
Поникшие плечи Джуда, пристыженное выражение его лица выглядели вполне убедительно. Мысль о том, что Джуд мог причинить ей вред, показалась Гарри совершенно нелепой.
Оба помолчали. Затем, не поднимая глаз, Джуд спросил:
— Как, по-вашему, он поправится?
Его вопрос словно ударил Гарри в живот. Она покачала головой и с трудом сглотнула, не в силах говорить. Отец не мог умереть. Казалось, он должен был жить вечно. Она закрыла глаза. Перед ней тут же возник стоп-кадр с несущимся на нее джипом: черный металл, алюминиевая противоударная решетка. Еще стоп-кадр, на этот раз крупным планом: водитель джипа, сбившего ее отца; черная шапка, бесцветные лохмы, плечи, ссутулившиеся над рулем. Гарри резко открыла глаза и закусила губу. Не плакать, не плакать, не плакать.Прошло несколько секунд, прежде чем она совладала с собой настолько, что снова смогла заговорить.
— Врачи все еще надеются. И я тоже буду надеяться, — тихо произнесла она. — Я, наверное, пойду к нему.
Джуд кивнул и легонько тронул ее за руку.
— Я знаю, вы сами в состоянии о себе позаботиться. Но если что, я готов помочь.
Она даже не успела ответить, ибо с этими словами он развернулся и пошел прочь, снова сунув руки в карманы. Гарри проводила его взглядом, а затем вернулась в отцовскую палату.
Мать и Амаранта сидели все в тех же позах — рядом, бок о бок. Гарри поразилась тому, как похожи они были друг на друга — причем с возрастом сходство только усилилось. Одни и те же светлые волосы, одна и та же тонкая кость, одно и то же вечное выражение осиной язвительности на лице. Когда Гарри вошла, они одновременно подняли на нее глаза. Мать и дочь, выступающие единым фронтом. Ей не хотелось снова усаживаться напротив них, и она встала у изголовья кровати.
Амаранта надела ремешок сумочки на плечо и поднялась с кресла.
— Мам, пойдем, я отвезу тебя домой. Ты устала. — Она стояла, дожидаясь, пока мать тоже встанет. — Ты уже несколько часов здесь. Вернемся утром. Если что-то изменится, медсестры нам позвонят.
— Езжай домой, к своей семье. — Мириам крепче вцепилась в свою сумочку. — Меня отвезет Гарри.
Часто заморгав, Гарри перевела взгляд на сестру, которая от изумления на миг позабыла закрыть рот.