Пропавшие без вести
Шрифт:
— Як же так вас хвашисты, туды их в душу, аж довели до чахотки?! — соболезнующе спросил второй из толпы «гостей».
— А мы вас подякуваты пришли за вашу ласку, за батоги да плети! — заговорили больные, окружая Бронислава тесным кольцом.
— Добрым фашистским паном вы были, теперь испытайте сами, как оно жить в лазарете!
Бронислав постарался молча ускорить шаг.
— Братва! Людоед попался! — выкрикнул подоспевший на костылях Ромка Дымко.
— Куды поспешаете? Чи вы
— Дуже гордитесь?! — подступали к Брониславу со всех сторон.
Бронислава взял страх. Он бежал бы, но было поздно — ему преградил дорогу толпа.
— Кайся уж нам перед смертью, как в старое время попу на духу: сколько людей загубил, замучил?! — сказал подошедший Волжак, взяв бывшего коменданта «за грудки».
Бронислав был вынужден остановиться.
— Пой аминь, гад постылый! — грозно добавил Ромка Дымко. — Помнишь, ты наказал полицаям лупить без пощады ребят, у которых карты нашли для побега?
— А помнишь, как ты колонны «бомбил» — последние сапоги и венгерки тащил, не говоря про часы, про кольца?
— А золотые зубы как рвало твое зверье?! — наступая, напоминали другие.
Ненависть кипела вокруг Бронислава, как растопленная смола.
— Плен, братцы… — пролепетал, озираясь, растерянный Бронислав.
Он был впятеро сильнее каждого из окружавших, но против трех десятков — он понимал — ничего не поделаешь.
— «Братцы»?! Мы тебе братцы?! — с надрывом крякнул Ромка Дымко.
— Тоже «братец» нашелся! — возмутился и рыжий Антон. — Опять в коменданты хочешь?
— Не бывать тебе в комендантах! — прохрипел Ромка.
— Бей фашиста! — скомандовал оказавшийся верховодом Волжак и хватил Бронислава в висок колодкой.
Тот поднял руки. Видно, в глазах помутилось, но крепок был, не упал.
Ромка, зайдя со спины, размахнулся и ткнул бывшего коменданта костылем, как копьем, между лопатками. Бронислав упал на коленки в снег, и удары колодок и припасенных заранее солдатских фляг, налитых водою, обрушились на его голову.
— Лупят гада, — сказал санитар, наблюдавший из окна каптерки ближнего к пустырю барака.
— Пусть поучат, — отозвался фельдшер Леонов, не отрываясь от переписки очередной «аптечки».
— Колодками бьют, — продолжал санитар.
— А чем же! — ответил Леонов.
До барака донесся умоляющий крик Бронислава.
— Ну, должно быть, уж хватит. Поди теперь отними, — послал санитара Леонов.
Но в блоке раздались выстрелы — немец с вышки вмешался своею рукой и дал автоматную очередь.
По снежному пустырю врассыпную бежало с полсотни людей, вбегали хорониться в бараки, спешили за ворота блока, на тонких, неверных ногах скользили и падали… Остались лежать трое! Ромка Дымко,
К месту события спешили санитары с носилками, врач, старшие бараков.
Ромку и Бронислава понесли: одноногого — в хирургию, Бронислава — назад, в барак Краевца, а убитого Мишу — в мертвецкую.
— В бараке вам не было места его колотить! Дорвались, дураки, перед самой вышкой! — ворчал по пути санитар, который нес подстреленного Ромку.
— Черт с ним, пускай уж и я подохну, только бы он не был жив… — хрипло, с трудом произнес Дымко. Из горла его шла кровь.
Мартенс тут же хотел допросить Бронислава, который очнулся и охал, но Лешка Безногий остановил:
— Что его допросами мучить, господин переводчик! И так ему плохо. Гляди, как дышит, бедняга! Мы его завтра допросим, ведь жалко же человека!..
…Ночью во тьме барака, где лежал Бронислав, поднялась возня.
— Эй, кто там? — спросонья крикнул старшой. Никто не ответил. Старшой уснул, а наутро, поднявшись для уборки барака, он обнаружил Бронислава мертвого на полу между койками.
В ту же ночь в хирургии умер и раненый Ромка.
Шиков, как только дошел до него слух о смерти Бронислава, вызвал к себе Краевца.
— Садись, — сказал Краевцу Николай-банщик. — Разговор пойдет строгий.
— Брось, Микола! — остановил его Шиков. — Думай, с кем говоришь!
И Шиков обратился в свою очередь к Краевцу:
— Мы в ТБЦ никому не поверим, кроме тебя, Николай. Говори по всей правде: что с Брониславом?
— Доходяги забили — и все, — угрюмо сказал Краевец. Он старался держаться независимо, но побледнел от волнения. Он знал, что оба эти дружка на расправу круты и скоры.
— Доходяги его не убили. Убили ночью в твоем бараке. Кто? Выкладывай правду! — мрачно потребовал банщик.
— А я почем знаю! — огрызнулся Краевец. — Что я, сторож?
— Он же в твоем бараке был! — сказал Шиков.
— В моем. А что же, я всех караулю?! На то и плен! — с откровенным намеком употребил Краевец любимую формулу Шикова. — А ты думал, я охранять его стану? Он сам понимал, куда лез — в ТБЦ! На рожон полез!
— Ты что, комиссарам продался? — угрожающе вскинулся банщик.
— Дурак ты, — отрезал Краевец. — Мне Бронислав золотые часы обещал. Разве я их дождаться не мог?! Бронислав их отдал бы мне, тогда бы уж… и того… А ваш пацан часы мне принес — я сразу ему говорю: «Эх, пацан, не стало больше у нас Бронислава! Отдай назад Шикову». Я же себе часы-то не взял…