Прорвемся, опера!

Дамиров Рафаэль

Даже будь я молодым, понял бы, что этот паренёк какой-то подозрительный. А сейчас это вижу очень ясно. Короткого пребывания в депо хватило, чтобы это понять. Он слишком чистый, в кроссовках, в костюме, а все ходовики, которых я видел, были грязные с ног до головы, потому что работа у них тяжёлая, и они работали в ямах, заполненных мазутом и маслом.

А этот будто ушёл домой, переоделся, помылся – а потом явился сюда. Для чего?

Понятно для чего.

Испугался, что мы найдём орудие убийства. А не выбросил ли он его сюда, в кучу? Скорее

всего, да. Сначала думал, что мы не отыщем, а потом засомневался, что всё-таки плохо спрятал опасную улику.

Испугался, что снимем отпечатки его пальчиков, хотя на грубой поверхности колодки вряд ли останутся подходящие следы. Но ему-то этого знать не обязательно.

А Сан Саныч снова попытался добраться до источника назойливого запаха.

– Подожди пока, – твёрдо сказал я парню. – Слезай и стой смирно, а то ещё кинешь что-нибудь сверху. Лучше не стоит, пацан, не советую.

– А чё я сделал-то? – испуганно промычал он.

– Значит, так.

Я быстро согнулся, отбросил одну колодку там, куда так рвался Сан Саныч, и увидел, что под ней. Такая же колодка – стёртая, ржавая, но там, где она была отполирована прикосновениями обода колеса, остался густой тёмно-красный след… с парой прилипших рыжих волосков. Хорошо, что зрение я ещё не посадил, разглядел.

– Значит, так, – повторил я. – Я из уголовного розыска, это орудие преступления, а это, – я показал на Сан Саныча, – детектор лжи. Будешь врать, он это поймёт. Так что говори всё как есть, пацан, обмануть не выйдет.

В подтверждение этих слов Сан Саныч глухо рыкнул один раз. Этого хватило, и парень заговорил.

Глава 6

Когда я ещё только начинал работать опером, то в первые годы ждал, что у каждого преступления будет своя уникальная история. Но вместо этого увидел, что чаще повторяется одна и та же.

Если бы не алкашка, то есть, если бы покойный Егор и его убийца, мой тёзка Павел, не пили тем вечером, то тогда два старых приятеля договорились бы миром, или хотя бы смогли не усугубить ссору.

А так – набухались, поругались, подрались. Егор пошёл домой, а Павел его догнал в корпусе и стукнул подобранной с пола тормозной колодкой по затылку, потом тело сбросил вниз и отправился спать. А утром проснулся, понял, что натворил, и прибежал заметать следы.

Обычная бытовуха, сколько я таких видел? Слишком много раз. И что будет дальше, тоже видел часто. Теперь один отправится на зону, а тело и родственников второго уже ждут сотрудники похоронной конторы, которую крышуют зареченские.

О трупах они узнают сразу, потому что есть свои люди в больнице и среди диспетчеров скорой помощи, да и Яков Ручка наверняка тоже им подсказывает за небольшую мзду, что кто-то умер.

Убийца, с которого Сан Саныч не сводил строгого взгляда, рассказал всё как на духу, и потом ещё повторил историю от и до следачке Ирине и Устинову. Раскрыли по горячим следам, можно сказать, хоть это и вышло на следующий день. Так бывает нечасто,

так что нам повезло – не пришлось обходить всех, с кем выпивал покойный. Мы бы замучились ходить, потому что пил он слишком много и часто.

– Короче, Пашка, – Устинов подтянул меня к себе, когда мы уже собирались возвращаться. – Я на базу, а ты иди-ка уже домой, вторые сутки на работе. Спать тоже надо, а то грохнешься где-нибудь ещё. Иди, прикрою, а то Шухов от тебя не отстанет, я его хорошо знаю.

Спорить я не стал, только кивнул. Так что немного проехал с ними, а за железнодорожным переездом, уже в городе, Степаныч меня высадил. Хотелось пройтись пешком, тем более, жил я недалеко от ГОВД, буквально в паре улиц, в однокомнатной квартире моей бабки, которая скончалась до всех перемен и ничего этого не видела.

Тесно там у меня, но намного лучше, чем в малосемейке.

Я помахал Устинову на прощание и пошёл пешком. Сан Саныч хоть и тянулся в парк на прогулку, но когда я свернул на улице Ленина, привычно потрусил рядом, тщательно обнюхивая каждый столбик и оставляя свои собачьи метки.

Вроде и решили всё быстро, но время уже шло к вечеру, люди возвращались с работы. Я подтянул Сан Саныча к себе ближе, чтобы не напугал пацана, идущего навстречу. Пацан что-то придерживал за пазухой, и когда он оказался ближе, я увидел выглянувшего оттуда серого как пепел котёнка.

– Надеюсь, тридцать лет назад я сварил тебе каши, и она ждёт тебя дома, чтобы ты поел сегодня вечером, – я усмехнулся и потрепал собаку за ухом.

Мимо проезжали машины, некоторые на полной скорости, разбрызгивая воду из ещё не высохших луж. Я встал у обочины, надо было переходить дорогу. Зебра в этом месте давно стёрлась, а покосившийся светофор просто торчал памятником над дорогой, так что не стоило и надеяться, что мчавшийся навстречу джип «Чероки» тёмно-зелёного цвета нам уступит.

Но он плавно затормозил и остановился рядом со мной. Тонированное в ноль стекло опустилось, оттуда высунулся хмурый парень в чёрном спортивном костюме с адидасовскими полосками. Хоть на нём и тёмные очки в модной жёлтой оправе, всё равно через стекляшки видно его внимательный взгляд, которым он изучал меня.

– Паха Васильев, ты? – удивился парень и снял очки. – Я к тебе домой заезжал, и к бате твоему, застать не мог, а цифр твоих нет, потерялись.

Я присмотрелся к нему внимательнее.

– Гриха, да я тебя едва узнал! Ты же в Москву, вроде, уехал сразу после школы? Саня, сидеть, – сказал я, заметив, что пёс напрягся.

– Дела завели в родные края, – Гриша Туркин усмехнулся, вышел поздороваться и сразу встал в боксёрскую стойку. – Ну чё, не забыл? Как мы с тобой возились на секции у Литровича. Заезжал я, кстати, к нему – живой ещё дед, бодренький, до сих пор боксу обучает.

– А неплохо у тебя дела идут, Турок, – я «уклонился» от его неторопливого и шутливого джеба левой и в так же в шутку «пробил» ему в живот. – Мамон себе отъел. Или у тебя там мозги, да?