Проржавленные дни: Собрание стихотворений

Кугушева Наталья Петровна

ПОЭТ

Банален реквизит лирических поэтов – Чернила, разведенные водой. И груда неоконченных сонетов Покрыта пылью плотной и седой. Живут в углу классические мыши, Такие же голодные, как он. И над кроватью протекает крыша, А он по-прежнему беспечен и влюблен. Во славу Муз и ветреной Киприды Он сердце поднимает, как бокал, И пишет на любовные обиды Причудливый и острый мадригал. Когда же сплин (а он не чужд поэту) Висит над ним, как Лондонский туман, – Он, удалясь от суетного света, Философической тревогой обуян. Вновь видит мира мудрое величье, И в тайной

тишине ночных часов Как птицелов, он помнит пенье птичье И слышит ход безмолвных облаков. Предчувствием чудесного объятый, От глаз людских он бережно хранит Грааля кубок, рыцарские латы И герб поэтов – Розу, Крест и Щит.

«По грозному небу бегут облака…»

По грозному небу бегут облака, И степь беспредельней и шире. «Сибирь так ужасна, Сибирь далека, Но люди живут и в Сибири»… Года пролетели. Какие года! И волосы белыми стали, И редкие вести доходят сюда, И близкие помнить устали. Но песен поэты о нас не споют, О женщинах Казахстана, О тех, кто остались без имени тут Лежать навсегда под бураном. О женщинах тех, кто, идя на погост С тяжелой железной лопатой, Не плачут, прощаясь, в сиянии звезд Над мужем, над сыном, над братом. 24 августа 1947

8 СЕНТЯБРЯ (день Адриана и Наталии)

Себе самой

В честь Адриана и Наталии Пишу сама себе (Такие времена настали В моей скитальческой судьбе). В тот день, справляя именины, Я встану на заре, Одев веселую личину К плохой игре. И буду помнить не о тортах, Не розы буду ждать, Не гости праздничной когортой Приедут поздравлять – Я в честь высокой патронессы Навозом смажу пол; Я веток принесу из леса, Поставлю их на стол, Я выбелю снаружи хату, Пойду за кизяком. И вместо трапезы богатой – Хлеб черствый с кипятком. Благодарю покорно небо За этот черствый хлеб – Хоть не единым только хлебом Живем мы на земле. Когда ж придут друзья к поэту В убогое жилье, Мы вспомним, что проходит где-то Иное бытие, Звенят и пенятся бокалы, И ночь всю напролет Оркестров ветер небывалый О радости поет. И в честь какой-нибудь Наташи За праздничным столом Гремят фарфоровые марши, Гремит стеклянный гром, И осыпаются тугие На скатерть ветки роз, И фрукты нежно-золотые Ей в дар сентябрь принес. Но я завидовать не стану. Мой путь суров и тих – Я благодарна Казахстану За горечь дней моих.

«Хоронят здесь самоубийц…»

Хоронят здесь самоубийц, Чтоб не поганить землю на погосте. Лежите, милые, средь трав и птиц… Мы – кандидаты – к вам приходим в гости. Мы – рыцари служения Тоске, Владычице холодной и жестокой; В знак братства тайного нам на руке Начертан крест – как символ точный срока. Спокойны мы. Без страха смотрим в даль, В лукавые соблазны милой жизни, – Но глубоко запрятана печаль О той грядущей и родной отчизне. 13 сентября 1947

«Мне феи забыли вложить в колыбель…»

Маше

Мне феи забыли вложить в колыбель Наперсток, иголки и спицы, – Но фавн козлоногий оставил свирель И песни оставили птицы. И я не склонялась над полотном, Над вышивкою прилежно, – Но зори поили меня как вином, Прохладой

прозрачной и свежей. Училась я музыке у тростника И праздности позабытой – Все песни, что пели над миром века, Мне были, поэту, открыты. Я слушала их. И слетались они, Покорные первому зову, Как легкие птицы на грустные дни Веселого птицелова. И я не боюсь ни беды, ни утрат, Упрямо по жизни шагаю. Певучее сердце ведет наугад – Я верю ему, дорогая. 13 сентября 1947

«Из жизни в жизнь переношу с собой…»

Из жизни в жизнь переношу с собой С мучительным и грустным постоянством Певучей праздности веселый беспорядок И этот грозный груз земной тоски. Из жизни в жизнь переношу с собой Греховный пыл неутолимой крови, Неотвратимость горькую измены И сладость вероломную любви. Из жизни в жизнь переношу с собой Предчувствие великого молчанья Смотрю – над миром возникают звезды Светящиеся ноты тишины. Когда ж любовь оставлю на земле, Забуду человеческие песни – Иная музыка наполнит душу Та музыка, чье имя – Тишина. 13 ноября 1947

«Учитель, я бреду походкою неверной…»

Р.

Учитель, я бреду походкою неверной По старой, по исхоженной земле. Люблю закат над морем в час вечерний И маки, вспыхивающие на скале. Люблю земли горячее дыханье, Прозрачных полдней розовый песок, Люблю певучее чередованье Размерных стихотворных строк. Люблю спокойствие пустынных комнат, И шелест перевернутых страниц, И тех людей, что знают, верят, помнят О сказочных полетах Синих Птиц. Учитель, как уйду из ласкового плена Моей суровой и родной земли, – Поет в волнах лукавая сирена И движутся за ней на рифы корабли. 7 декабря 1947

«За окном гуляет вьюга…»

За окном гуляет вьюга По раздольям по степным, Волчья дикая подруга Воет голосом ночным, У земли украла звезды. Над погашенной луной Закрывает лунный воздух Мутно-белой пеленой. И звенят сухие льдинки О хрустальный небосвод – Бедным путникам поминки Вьюга лютая поет. Без пути по темной ночи, По раздольям по степным Огоньками волчьи очи Сквозь кромешный снежный дым. 1-2 января 1948

«Не гнев и не жалость – учись глубине и молчанью…»

М.Н.Я.

Не гнев и не жалость – учись глубине и молчанью. Высокие звезды – великий и мудрый покой. И помни – в сокровищницу мирозданья Бессмертную душу ты смертною вносишь рукой. Бессмертной душе не страшны никакие угрозы, Ни бед, ни утрат победившему страх не дано. И пламенем белым далекой Мистической Розы Пусть будет земное скитанье озарено. 7 января 1948

«Бродячею скрипкой по миру гуляет судьба…»

Месяц – цыганское солнышко.

Бродячею скрипкой по миру гуляет судьба, Поют по поселкам тревожные нежные струны, И жалоб певучих медлительная ворожба В неверном тумане качается облаком лунным. Кому эта песня, в тумане кому ворожит, Кто бросит свой дом и пойдет по неведомым тропам, Под солнцем цыганским, под небом неласковым жить, Погони какой и откуда доносится топот? Но разве догонишь скитальческую судьбу, И в лунном тумане напрасно протягивать руки, – Забудь свое сердце, и близких, и дальних забудь И слушай в ночи одинокую песню разлуки!.. 8-12 января 1948