Прощание с Джоулем
Шрифт:
В целом, экономическая и политическая ситуации уже давно стабилизировались, они, как и война, тоже перешли к состоянию какого-то нового, ранее неизвестного типа, и только в военной сфере дела до сих пор обстояли несколько сложнее.
Дело в том, что еще на первоначальном этапе обмена ядерными ударами, все верхние слои очень быстро переместились в специальные бункеры глубокого залегания (которые, как оказалось, были задуманы, спроектированы и отстроены задолго до начала рокового спекулятивного кризиса) и теперь они коммуницировали с нижними (верхними?) слоями и прослойками исключительно при помощи специальных каналов связи.
Вскоре после начала войны и образования СЗК и ЮВК верхних (нижних?) правителей и почти одновременно по обеим сторонам фронта начали называть "квадратными людьми". Якобы те обитали сейчас на самых нижних уровнях своих бункеров, лежа в специальных индивидуальных боксах квадратного сечения. Говорили, что эти боксы оснащены специальным медицинским оборудованием, которое замедляет метаболизм и таким образом значительно удлиняет
Несмотря на то, что бункеры глубокого залегания были построены по негодным проектам, конкретно с индивидуальными квадратными боксами в конечном итоге все вышло очень неплохо. Уже через полгода после начала конфликта из бункеров глубокого залегания начали поступать противоречивые, странные, а часто и просто глупые, практически неисполнимые приказы, которые, к тому же не всегда удавалось расшифровать из-за ошибок в довоенных кодах. Так, например, если начатое накануне наступление развивалось очень успешно, от квадратных приходил приказ немедленно перейти к круговой обороне и "удерживать крайнюю высоту до последнего солдата" (Приказ 34400/18 "Ни взгляда назад!"). Если же какая-нибудь часть действительно попадала в окружение и вела кровопролитные бои на последнем рубеже обороны, квадратные приказывали ей "немедленно перейти в решительное наступление и в дальнейшем всячески развивать достигнутые успехи" (Директива "Найти и уничтожить (всех до одного)" вх. 5-22-18прим). Иногда от квадратных поступали и вовсе странные распоряжения. Так, в одной из директив содержались списки самых храбрых, подготовленных и исполнительных солдат и офицеров передовой линии, которых предписывалось "немедленно казнить за измену", а в другой отдавался приказ наградить высшими наградами большую группу последних трусов и негодяев, большинство из которых, к тому же, уже давно дезертировали из своих частей и уже несколько лет числились в розыске. Все это привело к тому, что к приказам квадратных очень скоро начали относиться формально и это сразу резко снизило потери воюющих сторон, потому, что они практически одновременно, тихо и плавно перешли к активной обороне. Кроме того, на уровне полевых армейских штабов вскоре была разработана операция по поиску бункеров глубокого залегания, якобы с целью установления прямого контакта с высшим командованием и выяснения причин появления противоречивых приказов. На самом деле среднее командное звено увидело в этой ситуации свою золотую удачу и свой шанс активно включиться в мировую титановую игру для чего квадратных нужно было как можно быстрее вынести за скобки всех мировых верхних процессов.
Когда был обнаружен первый бункер глубокого залегания, при попытке проникнуть на его нижние урони, погибли четыре разведывательные группы, состоящие из самых опытных фронтовых разведчиков, практически асов, живых легенд мира специальных операций. Поэтому, постепенно была выработана специальная схема взаимодействия с этими объектами. В самом начале в них закладывали ядерные боеприпасы малой мощности, но это оказалось малоэффективным из-за невероятной прочности и надежности этих сооружений, и несколько позже в них начали закачивать специальную горючую смесь. Смесь подавали в бункер через вентиляционные входы и через специально проложенный трубопровод или же сливая ее с цистерн, которые доставлялись к месту закачки по специально проложенным узкоколейным железным дорогам. После окончания закачки, бункер выжигался изнутри серией направленных взрывов, якобы для выведения из строя его охранных систем, а на самом деле с совсем другими целями. Во время проведения этих работ на фронте объявлялось бункерное перемирие, а после их окончания устраивался совместный полевой праздник с братанием, обильной выпивкой и потреблением невероятного количества нюхательного чаю. Кроме того, для празднующих военных подразделений с обеих сторон линии фронта подвозились вагоны с городскими работницами сферы оказания интимных услуг, и тогда некоторые удачливые криминальные сутенеры буквально в две-три праздничных ночи становились килокалорийными миллионерами, что сильно стимулировало экономику прифронтовых городов. Бывало, что такие полевые праздники длились неделями и даже месяцами, а потом
Постепенно во всех фронтовых частях сложилось мнение, что конечной целью операций с бункерами глубокого залегания было найти и выжечь подземный штаб Объединенного Центрального Командования, из которого, якобы и поступали приказы на проведение наступательных операций по всем фронтам, причем сразу для обеих воюющих сторон.
Фронтовики обеих сражающихся армий свято верили, что сразу после обнаружения и выжигания бункера ОЦК война прекратится и наступит мирный период. Поэтому обе армии искали бункера глубокого залегания очень энергично, часто с каким-то даже остервенением и это вскоре начало приносить хорошие результаты. В удачные сезоны поисковыми саперными командами обеих сторон выжигалось до десяти бункеров глубокого залегания по всему фронту и эта цифра постоянно увеличивалась.
Особенно хорошо дело поиска и выжигания бункеров пошло, когда кроме рентгеновских установок, так называемых "глазастых" буров и сверхмощных передвижных металлоискателей, начали применять специально обученных поисковых собак. Теперь многим казалось, что эти замечательные животные были словно бы специально созданы Маммонэ, Афродизи и Марзом для поиска и уничтожения всевозможных бункеров, хранилищ и прочих скрытых под землей специальных сооружений.
В боевых частях поисковых собак любили и часто закармливали их чуть ли не до смерти простыми солдатскими деликатесами, а для некоторых особенно удачливых и результативных псов устраивали передвижные алтари на которых регулярно приносились в жертву змеи, ящерицы или полевые крысы. За убийство, нанесение ран или причинение боли поисковой собаке полагалась смерть на месте и этому неписанному суровому правилу следовали неукоснительно по обеим сторонам фронта. Погибших при исполнении поисковых псов сразу причисляли к священным животным и небесным покровителям отдельных рот, полков, армий и даже фронтов. Им почти всегда возводились дорогие бронзовые памятники с охраной из двух или трех инвалидов и одним жрецом из бывших, вышедших в отставку фронтовых саперов. Про устные легенды, сказания и песни нечего и говорить - их было не переслушать за всю жизнь даже опытному специалисту по окопному солдатскому творчеству, а не то, что какому-то простому солдату. Кроме того, если поисковая собака во время боя случайно оказывалась на линии огня, стрельба с обеих сторон немедленно прекращалась, поэтому их считали чуть ли не главными фронтовыми миротворцами.
Впрочем, подобные переборы с якобы неумеренным, избыточным почитанием поисковых псов, формально считались недопустимым излишеством и полевое командование делало вид, что борется с ними, хотя на самом деле смотрело на все это сквозь пальцы, чтобы не злить опытных, дерзких и злых фронтовиков.
Все уже давно устали от этой войны, и хотели только одного - мира, и обычная поисковая собака как бы сделалась его символом. Это было порою странно наблюдать, но собаки словно бы чувствовали теплое отношение и старались изо всех сил оправдать оказанное им авансом человеческое доверие, ведь тот самый - главный, последний и окончательный бункер глубокого залегания все еще не был обнаружен. Но в том, что он будет обнаружен, причем очень скоро, уже почти никто из фронтовиков не сомневался. Именно поэтому, а не по какой либо иной причине, дни квадратных генералов из бункера Объединенного Центрального Командования были сочтены...
***
Сержант Кесс шел по центральному туннелю первого уровня выжженного всего какую-то неделю тому назад бункера глубокого залегания. Уровень активно обживался штабными, которые с озабоченным видом сновали вокруг сержанта с какими-то бумагами, папками и пеналами. Они бежали навстречу сержанту, вышагивали за его спиной, перебегали из одной двери в другую, и он уже пару раз сталкивался с ними, а один раз чуть не свалил на пол маленького, юркого и очень толстого штабного писаря, но тот как-то удержался на ногах и сразу же отряхнулся, оправился от нечаянного удара Кесса и тут же побежал дальше по своим якобы неотложным делам.
Стены туннеля все еще были необтертыми, покрытыми копотью, почти черными от бушевавшего здесь всего неделю назад пламени и в спертом воздухе чувствовался запах напалма. Вероятно, во время выжигания была повреждена система вентиляции и ее еще не успели привести в порядок.
Кесс уже давно заблудился в сложно устроенных подземных переходах, но не спешил обращаться за помощью к мельтешащим вокруг писарям, потому, что он им никогда не верил и всегда избегал общения со штабными, так как, по его глубокому убеждению и опыту это было пустой тратой времени, от них ничего и никогда нельзя было добиться, ничего нельзя было узнать толком. Избыточно подвижные и какие-то блудливые глаза штабных словно бы говорили любому пропахшему озоном и порохом окопнику, что он никогда и ничего от них не добьется, не узнает, не выведает, а если и узнает, то все равно ничего не поймет.
Штабные словно бы существовали в своем особом мире, мире куда не было доступа простым фронтовикам, и они словно бы дали обет хранить тайны этого своего мира от простых смертных солдат. Кесс, как и другие фронтовики, всегда думал, что штабные поклялись хранить тайны своего особого мира сразу всей священной триаде - Маммонэ, Афродизи и Марзу некоей страшной клятвой, которую ни один из них не смог бы преступить из-за боязни быть извергнутым из тайного, закрытого штабного мира. Одним словом, вторгаться в закрытый для простых смертных солдат мир штабных крыс не имело смысла, а уж обращаться к ним за помощью и подавно не стоило.