Проси, что хочешь: сейчас и всегда
Шрифт:
Возбуждение.
Мгновенное безумие.
Несколько минут мы исступленно целуемся и гладим друг друга. Эрик так горяч, так настойчив, что я чувствую, что сейчас растаю, но когда он торопливо задирает мне платье и кладет свои огромные руки на пояс чулок, я говорю:
– Стоп.
Мой приказ заставляет его остановиться, и прежде чем он продолжит, я поясняю:
– Я не хочу, чтобы ты рвал мои чулки или трусики. Они новые и стоили мне целое состояние. Я сама их сниму.
Он долго-долго улыбается. О, боже! Когда он улыбается, мое сердце начинает безумно
К черту, пусть он рвет на мне, что хочет!
Эрик делает шаг назад. Я знаю, что только один мой вид усиливает его желание. Я без промедления кладу одну ногу ему на грудь. Не отводя от меня глаз, он расстегивает мне сапог и снимает его. Я повторяю все то же самое с другой ногой, а он с другим сапогом.
Вау, какой же испорченный мой Айсмен!
Когда оба сапога валяются на полу, я спускаюсь со стола, он делает шаг назад, я снимаю чулки и оставляю их на столе.
Эрик, так же как и я, прерывисто дышит, и когда он встает передо мною на колени, ему не нужно говорить, чего он хочет, я сама делаю это. Я подхожу к нему, он приближает свое лицо к моим трусикам, закрывает глаза и шепчет:
– Ты не представляешь, как я по тебе скучал.
Я тоже по нему скучала. Сгорая от желания, я кладу руки ему на голову и взлохмачиваю его волосы, а он в это время, замерев, трется щекой о мой венерин бугорок, а потом одним пальцем спускает с меня трусики, проводит ртом по моей татуировке, и я слышу, как он шепчет:
– Проси, что хочешь, детка, что хочешь.
Он так часто повторяет эту фразу, что я вытатуировала ее на своем теле. Вот и теперь он непрерывно произносит ее, пока спускает мои трусики, снимает их с меня и оставляет на столе. Поднявшись на ноги, он поднимает меня, сажает на столешницу, разводит мне ноги, спускает свои черные спортивные штаны, и когда я пристально смотрю на его эрегированный, искушающий пенис, он шепчет, опрокидывая меня назад:
– Я схожу с ума, когда читаю эти слова на твоем теле, малышка. Я бы часами пробовал тебя на вкус, но сейчас нет времени для прелюдий, и поэтому я немедленно собираюсь трахнуть тебя.
Он без промедления приближает свою огромную эрекцию к входу в мою влажную вагину и одним точным ударом входит в меня.
Да…, да…, да…
О, да!
Пока Эрик берет меня, сквозь закрытую дверь слышится людской гомон. Я смотрю на него. Я наслаждаюсь.
– Больше никаких секретов между нами, - бормочу я.
Эрик соглашается, проникая в меня.
– Я хочу искренности в наших отношениях, - тяжело дыша, настаиваю я.
До нас доносится музыка, но, единственное что я могу сейчас делать, это наслаждаться тем, что ощущаю в данный момент. Раз за разом меня с силой заполняет самый желанный в мире мужчина, и я счастлива. Его сильные руки держат меня за талию, управляют мной, а я с радостью позволяю ему управлять собой.
Стиснув зубы настолько сильно, что слышно, как сквозь них проходит воздух, Эрик с каждым разом все сильнее прижимает меня к себе. Мое тело открывается, чтобы принять его, и я задыхаюсь от желания открыться для него еще больше. Внезапно он поднимает меня в своих объятьях
О, боже, да!
Его толчки становятся с каждым разом все более интенсивными. Более властными. Раз…, два…, три…, семь…, восемь…, девять… атак, и я стону от удовольствия.
Его крепко держащие меня руки, перемещаются вверх и сжимают мой затылок. Прижатая к стене, я не могу пошевелиться, я могу только раз за разом испытывать удовольствие от его чудесных и разрушительных атак. Таков уж Эрик. Так мы занимаемся любовью. Это наша страсть.
Жар. Меня охватывает невыносимый жар, когда я чувствую, что опустошительный оргазм почти заставляет меня кричать. Эрик смотрит на меня и улыбается. Я сдерживаю крик, приподнимаю голову и, задыхаясь, шепчу ему на ухо:
– Сейчас…, любимый…, сильнее.
Эрик мастерски усиливает свои атаки. Пока я наслаждаюсь и взрываюсь от восторга, он погружается в меня на всю глубину. Эрик дает мне то, о чем я его прошу. Он мой господин, моя любовь, мой слуга. Он – все для меня. И когда кажется, что жар, пылающий между нами, спалит нас дотла, я слышу, как из нас обоих вырывается гулкий крик освобождения, который мы заглушаем поцелуем.
Несколько мгновений спустя он склоняется надо мной, и я прижимаюсь к его телу, желая, чтобы он не выходил из меня всю ночь.
Когда дрожь от великолепного оргазма начинает исчезать, мы смотрим друг другу в глаза, и он шепчет, все еще находясь во мне:
– Я не могу без тебя жить. Что ты со мной делаешь?
Это заставляет меня улыбнуться, и, поцеловав его в губы целомудренным поцелуем, я отвечаю:
– То же самое, что ты делаешь со мной: люблю тебя!
Несколько секунд мой личный Айсмен смотрит на меня присущим только ему одному взглядом, таким немецким, таким соблазнительным, что это сводит меня с ума. Я испытываю удовольствие от того, что постоянно присутствую в его мыслях и знаю, что происходит у него в голове, когда он так смотрит на меня. Наконец, он целует меня в губы и с неохотой отпускает.
– Я бы трахал тебя в каждом углу этого кабинета, но думаю, что нам следует вернуться к остальным.
Я с готовностью соглашаюсь. Заметив на столе свои трусики и чулки я быстро надеваю их, а тем временем Эрик открывает выдвижной ящик и достает оттуда бумажные салфетки, чтобы вытереть меня и себя.
– Ну-ну, сеньор Циммерман, - лукаво указываю я, - как я вижу, вы не в первый раз приходите сюда, чтобы удовлетворить свои нужды.
Эрик улыбается, вытирает себя, выбрасывает салфетку в мусорную корзину, и отвечает, одновременно надевая свои черные штаны:
– Вы не ошиблись, сеньорита Флорес. Этот ресторан принадлежит отцу Бьорна, и в этой каморке мы частенько уединялись в женской компании с весьма определенными целями.
Его комментарий меня забавляет, но типичная испанская ревность не дает мне покоя. Эрик смотрит на меня.
– Я надеюсь, что с сегодняшнего дня здесь с тобой всегда буду только я, - заявляю я, с прищуром глядя на него.
Эрик улыбается.
– Не сомневайся, детка. Ты же знаешь, что ты единственная, кого я хочу.