Проси прощенья у камней
Шрифт:
– Мне кажется, что организм этот сейчас немного болен, а может и не немного, а может и не болен… Откровенно признаться, Лешка, я не знаю – здесь я всегда попадаю в тупик.
– Батя, ты начал говорить что-то о том чувстве, которое тебя тревожило – упущенные возможности…
– Да, конечно. Так вот об этих упущенных возможностях – они не упущенные, но они – альтернативные. Все дело в том, что человек строит свою жизнь по одной лишь траектории – она словно выжигается на теле бытия, и с ней, с этой траекторией, ничего уже не сделать – ее ни исправить, не изменить. Но выбрав лишь одну траекторию своей жизни, человек отказывается от бесконечного количества
– Каждый человек встречает на своем пути других людей – они могут оказывать влияние на траекторию его жизни или же просто незаметно появляться в ней и так же незаметно исчезать. Но дело в том, что линии человеческих жизней никогда не пересекаются. Они могут идти совсем рядом, или же на расстоянии, или же совершенно в противоположных сторонах, но они никогда не пересекаются – никто не может влезть в клетку жизни другого человека, не выбравшись, при этом, из своей. Эта некая форма обреченности и делает людей столь несчастными, понимаешь, – человек никогда не сможет так сильно приблизить к себе, пусть даже самого дорогого и любимого, как бы ему хотелось.
"…клетка жизни…" – подумал Алексей. Странно, но он уже где-то слышал это, или читал, он не мог сейчас вспомнить.
– Вся загадка в том, – увлеченно продолжал Григорий Андреевич. – Что, отказываясь от одного из бесконечных путей, мы уступаем его, этот невыбранный путь, другой жизни. Мы ее не видим и не знаем эту другую жизнь, а также не видим и не знаем тот путь, от которого мы "отказались", но чувство потерянного и упущенного посещает нас – и вся беда в том, что мы не можем объяснить, ни себе, ни тем более другим, нашу скорбь.
Затем наступило глубокое молчание, нарушаемое лишь тресканьем поленьев да тяжелым дыханием отца.
– То есть, батя, ты хочешь сказать, что счастливого человека не может быть вообще? – наконец осторожно спросил Алексей.
– Ты неправильно ставишь вопрос, Алексей. Мне кажется, что сперва надо ответить на другой – а что такое счастье? Есть ли оно вообще и нужно ли оно нам? В нашем мире столько "пустышек", вокруг которых мы городим целые замки. Посмотри на животных – разве ты бы мог сказать про них, что они счастливы? Думаю, что нет. Они не знают, что такое счастье, и поверь мне, даже если бы каким то невероятным образом они бы это узнали, то ничего бы не изменилось – им оно не нужно, как не нужно и нам. Счастье, как и многие другие слова – это своего рода маячки, которые ставит человек, чтобы не заблудиться в океане жизни.
Но дело в том, что кому-то эти маяки не нужны – кто-то внутренним чутьем знает как ему жить, ориентируясь при помощи своего собственного ума. Таких людей, к сожалению немного, и они, как правило, незаметны в повседневности.
Но я думаю, Леша, если кто-то скажет тебе, что безупречно счастлив, тот слукавит, может неосознанно или по глупости своей.
– Но вы же с мамой были счастливы, отец, или же нет? – с удивленной обеспокоенностью Алексей смотрел на Григория Андреевича. – Или ты мне хочешь еще в чем-то признаться?
– Нам с твоей матерью было очень хорошо вместе – это главное. Я думаю, что сейчас она бы подтвердила мои слова, будь она здесь. Вообще, это удивительное явление, когда мужчина с женщиной уживаются вместе на протяжении долгих лет и их это устраивает – я бы назвал это чудом.
– Почему ты так думаешь, что в этом удивительного? Ведь это же нормально, да? Или нет? Батя, я тебя не узнаю, –
– Я сам себя порой не понимаю, сын. Это лишний раз говорит о том, что как бы хорошо ты не знал человека, ты можешь не знать его вовсе. Человек думающий горазд находить в самом себе загадки, и найдя их – пытаться разгадать; вот это то и есть, видимо, ум.
– А по поводу твоего вопроса – нормально ли это, когда мужчина и женщина живут вместе, то, видишь ли, здесь не так все просто, – Григорий Андреевич хитро улыбнулся, вытянулся удобно в кресле, положив локти на подлокотники, сцепил кисти в замок на груди. – Здесь опять же нужно исходить из того, что такое есть человек. А человек, как мне кажется, это очень сложное дуалистическое явление: с одной стороны он вроде бы животное – хищное и довольно рослое, если сравнивать с другими популяциями мира млекопитающих; но с другой стороны он – человек – обратная, так сказать, сторона зверя, созданная исключительно умом и условиями коллективного существования.
Но когда я думаю об этом, то сначала прихожу к выводу: нет никакого сомнения в том, что человек в первую очередь лишь зверь, животное – хищное и плотоядное создание, мало чем отличающееся от многих известных представителей животного мира; но лишь весь тот ужас, который способен производиться в условиях и обычаях этого животного мира, и осуществление животных функций в целях сохранения и продолжения родов, функций, подаренных и представленных, как и обязующих в действиях самой природой – весь этот ужас животного бытия для человека мыслящего здравым рассудком есть сдерживаемая им же перворожденная природная сила…
– Извини, батя, что перебиваю. Но ты хочешь сказать, что человеком сдерживается та животная сила, о которой ты говоришь, только потому, что он – человек? – Алексей снова шурудил кочергой в камине, но больше из-за необходимости размять от долгого сидения мышцы и суставы, нежели для того, чтобы поддержать и без того отлично горящее пламя.
– Именно. Способность человека повести себя в крайней ситуации именно как человек, не дав овладеть собой животным началом – это, скажу я тебе, высшее искусство. Не каждому оно под силу, и не каждому удается овладеть таким мастерством. Но и в противном случае – зачастую превосходство именно животного инстинкта над человеческим приводит к определенным благоприятным последствиям.
– Ведь поразительно, когда человек, скажем, рискуя своей жизнью вопреки животному инстинкту самосохранения, пытается спасти чужого ему человека; или же случается так, что человек, идя наперекор своим моральным и культурным ценностям, становится зверем и убивает себе подобных.
– Разве это не есть борьба двух систем – животной и человеческой? Получается так, что в каждом человеке беспрестанно идет противостояние этих двух сил, и в процентном соотношении у каждого человека свой показатель этой борьбы – одни больше люди, другие больше звери. И именно поэтому наш мир столь сложен и неспокоен, учитывая то, что все люди одинаковы и по своему существу стремятся к одному, но только порой разными путями, – Григорий Андреевич смочил горло глубоким глотком, закурил, выпустив густую струю сигаретного дыма. – И, наверное, именно поэтому в жизни много кажущейся нам несправедливости, много бесполезных, на наш взгляд, войн; но ведь то, что один человек видит бесполезным, ничтожным, пустым, другой понимает как нчето правильное и необходимое, спрашивается – почему? Все потому же. И нет ни хороших, ни плохих, как нет ни добра, ни зла.