Проснуться ото сна
Шрифт:
Очнулся я от своего собственного смеха. Как я мог смеяться? Тут же закашлялся, попытался сесть. От перенапряжения мышц выступил холодный липкий пот, пропитав рубашку. Невыносимая слабость присутствовала во всем теле, обезоруживая.
Он сидел в нескольких метрах на скамейке, не моргая, глядя в пустоту, словно статуя. Живая статуя.
— Теперь, либо мы будем вместе, либо тебя не будет совсем. — Его голос, тихий и спокойный, с легкой усмешкой словно подводил черту под всей моей жизнью.
Его слова никак не укладывались в голове.
Шею щипало, рубашка
— Что ты со мной сделал?
— Ты — мой бокал вина, я всего лишь испил тебя.
Смысл сказанного ускользал. Я сидел потерянный.
— Спрашивать, согласен ли ты, мне не обязательно. — Граф нависал надо мной, как скала. — Ты хочешь жить? Или ты готов умереть прямо здесь и сейчас? — Все это была игра, игра от скуки.
Он слегка толкнул меня ногой, я, как кукла, завалился на бок. Блеклый свет упал на мою руку, она заблестела.
«Это кровь?»
— Это твоя прошлая жизнь, друг мой. Знаешь, все прочие до тебя только убегали, ни один не осмелился противостоять мне. Они были в не менее безвыходной ситуации. Почему ты напал на меня? Ты же понимал, что я не тот, кем кажусь.
— Нет.
— К чему ты это говоришь? — Граф сел рядом, мне с трудом удавалось сконцентрировать на нем взгляд.
— Я лучше умру, чем останусь с тобой.
Граф рассмеялся, вся ночь наполнилась его неприятным смехом.
— Ты уже так слаб. Может, помнишь, но я говорил, что твой ответ не имеет значение. Ты уже дал согласие, чтобы стать вампиром.
Я попытался подняться. Он без труда меня посадил, будто я и не весил ничего. На злость и борьбу сил не осталось, поэтому я еле слышно произнес:
— Ты не можешь быть вампиром.
— Ха, ты думаешь, что они вымысел? Думаешь, вампир — это труп, просыпающийся ночью только для того, чтобы пить кровь. Спешу тебя удивить: эта цель не многим важнее, чем ваш прием пищи. Но люди ведь живут не только ради еды, правда? У нас в руках может находиться безграничная власть, а люди, лишь заняты своими мелкими делами. Люди алчны, но им никогда не добиться того, что можем мы. У нас больше времени и больше возможностей.
— А графиня? — перебил я его путаные размышления.
— Я любил ее раньше, но она отказалась быть со мной. Слишком верит в Бога, в Рай и Ад. Я не хочу ее убивать, она обещала молчать о моей сущности. По большому счету, и ей невыгодна правда.
— Что же тогда правда?
— Легенды…, - задумчиво протянул он, — Ты тянешь время Алекс. Пора. Ночь близиться к завершению. Ты сильный. Я уверен, ты справишься.
Я смотрел вверх, на листве играли чуть заметные блики от звезд и луны. Я не хотел принимать его предложение, но как с ним бороться?
Граф сел на колени возле меня и, легко удерживая вес моего тела одной рукой, повернул чуть на бок. Я лишь краем глаза увидел слегка удлиненные
Больше всего я боялся стать таким, как в легендах: безжалостным убийцей.
Во мне боролось множество чувств, но я так хотел жить. Я захныкал как ребенок, сжав пальцы, отчего почувствовал неприятные ощущения от засохшей на ладони крови.
Граф нагнулся так низко ко мне, что я уловил его еле заметное дыхание, словно раскаленным клеймом обжегшее мою шею.
— Завтра ты станешь другим, — это скорее были мысли мучившего меня вампира, чем слова.
Боль. Я почувствовал, как из меня утекает кровь, словно открыли кран у бочки с вином. Меня начало подташнивать, голова кружилась. Звезды, ветви, листья, луна заплясали по кругу, постепенно ускоряясь под неслышную музыку в бешеном вальсе.
— Я затуманил тебе сознание, чтобы ты ненароком не навредил себе, — этот шепот в голове сводил с ума, мне казалось, я кричал.
Не знаю, что в действительности происходило. Было такое чувство, будто я выпил вино, много вина.
Далее последовало сплетение из снов. Я видел бессвязные картины из памяти графа и его эмоции: первый прием, на котором он меня увидел; почувствовал его заинтересованность и острое желание обладать мной, словно вещью; череда его раздумий, пронесшихся мимо меня как стайка испуганных птиц; окно моей комнаты и его жадный изучающий взгляд; какое-то письмо в руках и настолько жгучую радость, от которой я невольно поморщился; то самое приглашение на этот самый бал; в нем, уверенной рукой он дописывал, что я могу прийти не один.
Понял, что граф несколько раз посещал меня во сне, создавая иллюзии, выгодные для него, постоянно наблюдая, и все время находясь рядом.
Он следил за мной, караулил меня, изучал, подготавливал и пас, словно овцу для предстоящего пира.
Даже тот случай в ванной, когда я задремал. Ведь мне снился сон:
Граф стоял в лодке, постепенно отплывающей от берега, и звал меня. Его черные глаза затягивали как омут. Чуть заметный жест рукой «к себе», как будто потянул за невидимую нить. Забывая даже инстинкт самосохранения, я шагнул в воду по щиколотку, по талию, по грудь. Я шел, и прохладная вода медленно поедала меня. Даже сейчас я помнил те ощущения намокшей и прилипшей к телу ткани. Становилось тяжелее идти, преодолевая сопротивление воды. Но когда я приближался к лодке, она отдалялась от меня. Твердое дно резко ушло вниз, я погрузился с головой под воду, ставшей мутно-алой.
Вкус железа, характерный для крови, наполнил рот, когда я попытался закричать, погружаясь на дно, не в силах всплыть.
Я отчаянно хватался за край ванны, и он проминался под моими пальцами. С запозданием осознал, что это рука графа.
Все мысли, сны, моя и его жизнь сплелись в моей голове в тугой клубок. Я не знал, что из них принадлежит мне. Я не понимал, кто я.
Глупые мысли, глупые видения.
«Тебе слишком поздно наверх, с этого дня твое место здесь, в этой тьме, с этими завораживающими звуками, которые будешь слышать и видеть только ты».