Против течения (сборник рассказов)
Шрифт:
(Кстати, дорогие читатели, не осуждайте строго «чёрный юмор» медицинских работников. Ведь вам же не приходилось ещё самим делать, скажем, трепанацию черепа или резекцию желудка... Вот вы сперва сделайте это, а потом и осуждайте),
– Проходите в дом. Проходи, Серёжа, в дом. Посмотришь, до какой жизни бывшие потомственные дворяне докатились. А бывало, в Петербурге на балах сам великий князь...
– Мама! Ты опять за старое! – прервала видимо хорошо ей знакомую старушечью болтовню её дочь Вера. – Серёжа сегодня у нас переночует. А мы – у тебя. Он далеко
– А зачем этот, пусть и побитый, молодой человек подвергает свою драгоценную жизнь такой опасности? У меня – целых три свободных комнаты, а ещё всякие там чуланы, чердаки и сарайчики. Зачем ему каждый день ходить по 17 километров? У меня – хорошая библиотека, много французских книг. Вы, Серёжа, умеете говорить по–французски?
– Нет, Софья Андреевна, я знаю только немецкий и английский языки. Немецким владею свободно, много книг прочитал на этом языке.
– Это плебейские языки. Серёженька! Когда будете жить у меня, обучу вас всем тонкостям и французского языка и светского этикета. Вот Светке несколько раз говорила: «Давай, учи французский язык». А она, дурёха, не хочет! Только стряпня на уме!
–Бабушка!
– Что «бабушка»? Ты знаешь, чья ты внучка и правнучка? Жизнь может измениться, а ты даже не знаешь, кто такие Бодлер и Аполлинер! Ты читала французские романы? Ты приходишь из школы и сразу начинаешь хлопотать по хозяйству, а в наше время для этой цели были...
–Мама! Сейчас – совсем другие времена! – прервала воспоминания Софьи Андреевны её дочь.
Но старушка, видимо, сильно разволновалась, вспомнив своё далёкое прошлое, и обрушилась уже на свою дочь.
– Нет, Верочка! Времена – всегда одинаковые, а вот люди стали похожи на твоих поросят: такие же жадные, прожорливые и глупые!
Поскольку на эту, говоря французским языком, эскападу у слушателей не нашлось весомых возражений, то Софья Андреевна продолжила:
– Серёжа, вам нравится изучать иностранные языки?
– Да, Софья Андреевна. Это – самое моё любимое занятие. Жаль только, что у нас в посёлке нет хорошей библиотеки.
– Всё. Решено. Зачем вам, Серёжа, общаться с нашей стряпухой Светочкой. Вот когда вы подлечитесь, я сама возьму над вами шефство: буду учить вас благородному французскому языку... Да, Вера, я должна совершить это доброе дело до того, как перееду жить за город.
– Мама! Это куда ты собралась переезжать?
– Как куда? На кладбище, конечно! Здесь мне общаться уже не с кем.
Все всё время чем–то заняты, куда–то спешат. А зачем и для чего – никто не знает. Через три месяца, Серёженька, учитывая ваши знания других языков, мы с вами будем секретничать только по–французски, чтобы наша Светочка не узнала наших петербургских и парижских тайн!
– Бабушка! – внезапно, можно даже сказать, спонтанно и умоляюще обратилась Светочка к старейшине своего, оказывается, дворянского рода. – А можно я вместе с Серёжей буду учиться у тебя французскому языку?
– О, ма шэр, да я мечтала об этом всю свою советскую, будь она
– Я согласен, Софья Андреевна! Тем более я так привык сидеть за одной партой с вашей Светой... Мы будем говорить о французских тайнах втроём...
– О, Серёженька, вы, оказывается, такой же милый плутишка, какими были когда–то наши придворные кавалеры! Когда вы со Светочкой поедете в Париж, я снабжу вам необходимыми средствами и дам адреса своих старых знакомых...
– Мама! – опять прервала воспоминания бывшей дворянки тётя Вера. – Какие «старые знакомые»! прошло уже больше сорока лет! Кто сейчас кого– нибудь помнит!
– Благородные люди никогда не забывают своих друзей! – достойно ответила своей дочери Софья Андреевна. – А вы, Серёженька, очень благотворно влияете на Светочку. С вами она даже согласилась учить язык Вольтера, Руссо и Шатобриана. Только учиться будем не так, как в школе, а по–настоящему. А пропо, Серёженька, как вы, такой с виду крепкий молодой человек, умудрились получить на свою физиономию столько телесных повреждений?
– Бабушка! Да на него же напала целая куча хулиганов! – бросилась на защиту своего «друга» Светочка. – А наши комсомольцы все струсили и разбежались!
– А о чём я тебя предупреждала, ма шэр?! – воскликнула бывшая петербургская пансионерка. – И ты всё равно вступила в эту голосистую и негодяйскую организацию! А вы, Серёженька?
– Что вы, Софья Андреевна! Я предпочту умереть с голоду, но никогда не буду залезать в помойные ямы, даже и за бутербродом с чёрной икрой.
– Ты понимаешь теперь, Светочка, что такое молодой человек благородных кровей?
– Мама! – вступила в разговор тётя Вера. – Время уже позднее. Пора нам всем уже и спать укладываться.
– Серёженька! – прощалась со своим будущим учеником Софья Андреевна. – Не забудьте, силь ву плэ, о чём мы договаривались с вами! А ты, ма шэр, проводи нашего гостя!
– Не беспокойся, мама! Серёжа знает дорогу до своего временного убежища. – завершила их «светскую беседу» тётя Вера.
Через знакомую калитку Серёжа вернулся в маленький домик, быстро разделся и улёгся в приготовленную для него Светочкину кровать (пока, увы, без самой Светочки). Лежал наш боец, отдыхал от хлопотливого и зубодробительного дня, думая разные светлые, благородные и даже вполне приличные думы: «Как хорошо здесь! Запах какой приятный! А какие замечательные у Светы мама и бабушка! (Утром пройду, посмотрю: что у них в огородах и сарайках есть. И французский язык выучу! Я же так мечтал об этом! Привезу–ка я им на мотоцикле мяса, рыбы мороженой, грибов, варений, сала и ещё чего–нибудь... Или сам папа на машине привезёт. Летом Свету увезу в заповедник: с мамой и сестрёнкой познакомлю... А хорошо бы сейчас вместе с ней спать. Да... Света красивая и... очень хорошая...».