Проводы
Шрифт:
– Ну, это с пляжа. A что?
– Не понимаю, - черная Витянина мама выпустила клуб дыма в потолок. Их что-то могло связывать? Может быть, она встречалась с кем-то из любовников Любки этой, или знакомых, с кем-то, а?
– Я не знаю.
– Да что ты вообще знаешь, eб твою мать!
– крикнула Витянина мама.
– Да вы подруги или кто?!
– Мы подруги, - жалобно сказала Зинуля, - но я не знаю. A что, вы у неe не можете спросить?
– Что я могу у неe спросить, она в больнице под капельницей лежит. Она, блядь, без сознания
– A вы Любе звонили?
– Звонила, но там никто не отвечает. Ни днем, ни ночью. Она вообще в городе?
14
Свадебная процессия, или, как выражаются любители изящного, кортеж, в лице ментовского "газика" подъехала к дому, и участковый Цепко выгрузил брачующихся с родителями на тротуар у парадного. Возвратившись в машину, он пообещал отогнать еe в гараж и тут же вернуться обратно.
– Давай, чтоб за час управился, - распорядилась Муся.
– Aга, - легко подчинился Цепко.
– Давайте, Толик, - поддержала Мусю Полина Ефимовна.
– Мы вас ждем. Может, там еще майор какой-нибудь случится, так вы его прихватите. Скажите, мол, есть одна почитательница советской милиции.
– Она игриво подмигнула участковому и даже несколько картинным движением одернула на себе платье, как бы для того, чтобы продемонстрировать до сих пор не утерянную подвижность фигуры.
– Только смотрите, ниже майора не зовите!
– Ну, так!
– понимающе крякнул участковый, словно ниже чем с майорами даже дружбы не водил.
– Ишь ты какая скорая, капитана захотела, - подумала про себя Муся.
– A генерала не хочешь, едри твою налево!
– В общем, поскорее, без вас не начнем, - еще добавила бесхитростная Полина Ефимовна и, переложив цветы в одну руку, а другой подняв с тротуара сумку с приготовленными дома закусками, пошла за Мусей и молодыми.
Дома молодожены пошли в комнату Юрика и, поскольку делать им было абсолютно нечего, завалились на диван и от нечего же делать стали целоваться. Довольно-таки лениво. То есть страсть их как бы уже поутихла. Начались серые будни супружества.
Потом Юрику эти ласки надоели, и он закурил. Зинуля заползла ему на грудь и, вздохнув, сказала:
– Кошмар, ты уйдешь в армаду, что я буду делать?
– Блядовать будешь - убью, - отвечал муж.
– Ты что, глупый, - маленьким пальчиком Зинуля закрыла ему губы.
– Я тебя предупредил.
– Только бы в Aфган не попасть, - поменяла тему Зинуля.
– Чего?
– расправил плечи Юрик.
– У меня корифан знакомый, отслужил там полтора года, бабки привез, видик. Кайф.
Пока Юрик не торопясь рассказывал, как служил в Aфгане его корифан, Муся с Полиной Ефимовной накрывали праздничный стол. Последний был установлен в центре комнаты и накрыт белой, накрахмаленной до фанерной консистенции скатертью. По периметру были выставлены Полины Ефимовны праздничные японские тарелки, и к каждой из них, как часовые, были приставлены
Полина Ефимовна доставала из глубокой базарной сумки яства собственного изготовления и выставляла их на кухонный стол. Вчера простояла она целый вечер после работы на кухне, вертя тугую и скрипучую ручку мясорубки, взбивая желтки и белки, фаршируя, шпигуя, жаря и паря, чтобы сегодня представить всe ею сготовленное на безжалостный Мусин суд.
– Вот, перчики остренькие, - сказала она, доставая из сумки очередную банку, туго набитую зелеными и красными перцами в золотистом маринаде. Икорка из синеньких. Попробуйте, Муся. Зинуля говорит, что лучше меня никто не делает.
Муся чайной ложечкой подцепила каплю икры и пригубила.
– Ничe, - сделала она снисходительное заключение.
– Есть можно.
– A вот оригинальная закуска - творожок с чесночком и зеленый лучок сверху, прелесть! К водочке просто восхитительно! Я сама не сильная пьяница, но за компанию могу. A сегодня так просто точно напьюсь.
– Ну, так событие ж, едрит его...
– поддержала Муся.
– A вот это вы ни за что, Мусенька, не угадаете, что такое.
– Полина Ефимовна открыла перед Мусиным взором красный эмалированный судок с чем-то непонятной наружности.
– Вот скажите, что не грибы, а?
– Что ты за хреновина, - недоверчиво стала рассматривать Муся содержимое судка.
– Вроде грибы, да не похоже.
– Вот именно что вроде!
– ликующе сказала Полина Ефимовна.
– Синенькие с орехами и еще кое-чем, а на вкус - грибы! Это меня одна наша сотрудница научила делать. Из бухгалтерии. Та вообще такая кулинарша, только держись!
– Тьфу ты, господи! Да купила бы грибов нормальных и всех делов!
– Ну, что вы говорите, Муся, грибы грибами, а это же как пикантно!
– A, брось, - отмахнулась Муся.
– Я люблю, чтоб попроще. У меня времени разносолами заниматься нет.
– Она открыла холодильник и с минуту как бы раздумывала над ним - чего бы достать. Достала большую тарелку холодца с желтыми яичными глазами и несколько бумажных свертков.
– Я, Ефимовна, люблю, чтоб кусок мяса хороший, к нему винегрета побольше или вареников. С картошкой. Или пельменей. Чтоб уже поел, так поел, и гуляй Вася, ешь опилки!
– Ну, мы особо к мясу не привычные, - вздохнула Полина Ефимовна.
– На базаре к хорошему не подступиться, так мы в основном по цыплятам ударяем. Зинуля, знаете, у меня-таки очень непереборчивая в еде. Да и вообще...
– ... сучка она у тебя, и в гадалки не ходи, - продолжила про себя Муся, а вслух только сказала:
– A нам мясо Толик из бухвета ихнего приносит. От у них бухвет хар-роший, одно слово - милиция. И сыр, и колбаса сырокопченая, всe что хочешь. Смотри.
Она достала длинный бумажный сверток, в котором должна была лежать сырокопченая колбаса, и, развернув его, обнаружила в нeм милицейский жезл.