Прозрачная тьма: Собрание стихотворений

Сумбатов Василий Александрович

ОПАВШИЕ ЛЕПЕСТКИ

В саду замел из-под кустов Садовник-ветер в угол ворох Опавших вялых лепестков, И грустен их чуть слышный шорох. В углу закончился их путь, – Им через стену мотыльками Не удалось перепорхнуть И покружиться над полями. Лежат увядшие, без сил, Шуршат печально, будто просят… С полсотни в горсть я захватил И через стену перебросил. На миг взметнулись и – легли, – Им ветер не помог умчаться, – В грязи дорожной и в пыли Им суждено судьбой скончаться. Стихов

увядших лепестки Бросаю через стену рока, – Они бледны и не легки, – Не улетят они далеко!

БОЛЬ

Дождь за окном развесил сети, И ночь попалась, бьется в них, И треплет сети зимний ветер, Свистя на улицах пустых. Боль всё сильней. Заснуть бы, что ли! Не действует пирамидон, И, как всегда, боится боли И не приходит нужный сон. Протискиваясь в щелку боком, То завывая, то гудя, Холодный ветер в стекла окон Бросает пригоршни дождя. От боли он меня, быть может, Решил отвлечь, как верный друг, Не понимая, как тревожит Меня сегодня каждый звук. Всё пуще он гудит и злится, И не поймешь – он заодно С дождем иль от него укрыться Мечтает, растворив окно. Но щель узка, и стекла прочны, Крепки задвижки на окне. Лети-ка мимо, гость полночный,- Не до гостей сегодня мне.

НА ПОРОГЕ

Сжигающая боль в груди, В глазах – мельканье белых крылий, И чьи-то руки впереди Из жизни дверь мне растворили. За нею нет земных дорог, Не знаю я – там сон иль бденье… Как страшно перейти порог! И что за ним? – полет? паденье?.. Ответов нет. А боль острей, Метелью стали крыл мельканья… О, поскорей бы, поскорей Прервался ужас ожиданья! Откройтесь, бездна или твердь, Коль срок настал покинуть землю! Я принял жизнь, приму и смерть, Но страха смерти не приемлю!

«На вздыбленных гористых далях…»

На вздыбленных гористых далях, Где мощь творения видна, На белых снеговых скрижалях Сияют солнца письмена. Там – тишина, и нет движенья, Прохладой дышащий покой, А здесь внизу – людей круженье, И нудный шум, и лютый зной. Стоять бы так, любуясь дальной Недостижимой красотой – Не по-земному беспечальной, Нечеловечески святой! Туда не перекинешь моста, А здесь жара язвит, гнетет, И молишься по-детски просто, Чтоб тучи скрыли небосвод. И туча хмурится над долом, Тень, вырастая, гасит зной, И дождь стеклянным частоколом Встает меж далями и мной. Мир смотрит буднично и бедно Через струистое стекло, И вместе с солнцем с гор бесследно Очарование ушло.

СИНИЙ ГОРОД

Как даль порой виденьями богата! – Гиганта-города синеет силуэт На золоте осеннего заката, А знаю – города там никакого нет. Там, – по словам старинного поэта, – Лежит среди садов и вспаханных долин Ребро из италийского скелета – Отросток

костяка скалистых Апеннин. Ум знает, но у глаз – иное знанье, – Для них сейчас не существует гор, – Я четко вижу трубы, крыши, зданья, Зубчатых башен ряд, и замок, и собор. Поет под ветром телеграфный провод, В огонь заката вдаль несут его столбы – Быть может, в тот чудесный синий город, Рожденный вне времен, безвестный для судьбы.

СМЫСЛ ЖИЗНИ

Летя в назначенной орбите В замкнутом круге бытия, В какой-то доле всех событий Виновен, может быть, и я. Быть может, все мои дыханья, Поступки, взгляды, звуки слов – Крупицы силы для созданья И разрушения миров. Переполняю я, быть может, Росинкой малой силу ту, Что в жизни всё родит и множит, Что заполняет пустоту. Не потому ль в житейской боли Я духом вижу – как во сне, – Что я – крупица вечной Воли, Что в Боге – я, и Бог – во мне.

НОЧНАЯ БУРЯ

Бури ночные дневных величавей, – Ближе душе они, телу – страшней, Память в них есть о начале, – о яви, Сгинувшей в бездне бесчисленных дней. То, что знакомым, понятным казалось, Ночью в грозу исчезает, как дым, – Всё заполняет бушующий хаос, Сами себя мы не видим за ним. Ливень, и грохот, и тьма, и сверканье, Вихрь, прижимающий небо к земле, То возникают, то рушатся зданья В дикой ревущей и пляшущей мгле. Смешаны небо, и суша, и воды, Плоть замерла, не живя, не дыша, Будто – в порыве первичной свободы – В родственный хаос умчалась душа.

«Ни день со днем, ни с мигом миг не сходны…»

Ни день со днем, ни с мигом миг не сходны, – Те тяжелы, как ртуть, а те, как пар, легки, Они прохожим уличным подобны, И редки между ними двойники; Но всё же есть они, – порой придет мгновенье, Пережитое встарь, знакомое давно, – И обстановка та, и то же настроенье, И знаешь наперед, что принесет оно; И всё случится так, как знаешь, так, как было, Но боль былая больше не больна, Но милое в былом – теперь не мило, И радость прежняя скучна.

«Так много песен, и во всех…»

Так много песен, и во всех – Всё та же грусть, всё те же вздохи, Всё тот же невеселый смех, Во всем – тревожный гул эпохи. Потерь, обид и бед – не счесть. Нет сил бороться с темной властью. Покоя нет. А песни есть. И мы поем. И в этом счастье.

КЛУМБА

Чуть зной свалил, уже цветы, Очнувшись, стебли распрямили И посеревшие от пыли С усильем подняли листы. Как всё меняется. Давно ли И жизнь для клумбы не мила Без солнца жаркого была, А нынче жар – источник боли, Ей нынче сладко быть в тени, В росе, в дожде, в ночной прохладе, Купаться в мягком лунном взгляде И слушать, как фонтан звенит, Как ветерок, всегда хвастливый, С листвой, внимательной и льстивой, Ведет обычный разговор О том, как ловок он и скор.