Прозрачная тьма: Собрание стихотворений

Сумбатов Василий Александрович

ВИДЕНИЕ

М. Г. Турковой-Визи

Горели тускло фонари, Туман клубил свои волокна, Холодный вечер затворил И плотно занавесил окна. Снижалась, тяжелела мгла И, побелев, не мягким паром, А хрупким инеем легла По мостовым и тротуарам. Ночь в ноябре, зимы канун, Тоска бессилья, напряженье Уже немых осенних струн, Прощание без примиренья… Эскиз с натуры? – Нет, вокруг Был яркий май, пора цветенья, Но пред поэтом встало вдруг Ноябрьской полночи виденье. Вокруг струились

свет, тепло, Листва блестела молодая, Порхали птицы, всё цвело, Но он душой ушел из мая, – Он шел по улицам пустым, Где тускло фонари горели, Где едок был туман, как дым, Где иней выбелил панели…

ДВА СУВЕНИРА

Владимиру Смоленскому

Иссохший, легкий, с бронзовою кожей, Он мал и тверд, но это – апельсин. В моем саду он рос и зрел один, На золотое яблочко похожий. Куст был покрыт цветами для невест – Цветами подвенечного убора, Но лишь один дал плод, – другие скоро Осыпались, развеялись окрест. Храню его, а он благоуханье Свое хранит, свой горький аромат; Встряхнешь его – в нем семена стучат И будят о другом воспоминанье, – И вижу я пасхальное яйцо, Полвека пролежавшее в божнице У няни, и мелькающие спицы В ее руках, и доброе лицо. – Со мной им похристосовался Гриша, Мой суженый, – начнет она рассказ, И снова я, уже не в первый раз, О Грише, женихе погибшем, слышу. Война, набор, жених уйдет в поход И никогда к невесте не вернется… Тут няня вдруг вздохнет, и улыбнется, И, взяв яйцо, над ухом мне встряхнет, В сухом яйце постукивает что-то. – Кто в нем живет? – спрошу я, чуть дыша, И няня скажет: – Гришина душа! – И вновь яйцо положит у киота.

ПОЛВЕКА РЯДОМ

Рука с рукой, плечо к плечу, Полвека мы шагаем в ногу И нашу общую свечу Несем к последнему порогу. Огнь свечи – тепло и свет Любви, доверья, пониманья – Мы сберегли средь русских бед И средь превратностей изгнанья. Уберегли и донесем Огонь до смертного порога, И лишь о том мы молим Бога, Чтоб перейти порог вдвоем. 1918-1968

ВООБРАЖЕНИЕ

У веранды гортензий цветы. Жаль, что их красота безуханна! Наклонилась, понюхала ты, – Пахнет будто от ландышей! Странно! В тот же вечер ты в гладких стихах Написала: «Гортензии чахли, Вспоминая о райских садах, Где цветы их как ландыши пахли»… Но откуда ж всё это взялось? – Ты не знала, что там, у веранды – Шалым ветром посеянный – рос И расцвел под гортензией ландыш.

О ПОЭЗИИ

Что нужно и чего не нужно В поэзии – поймет не тот, Кто для поэтов в час досужный Свод наставлений создает, А тот, кому откроет тайны Сама поэзия, задев Своим дыханием случайный Слетевший с уст его напев.

ПРОЗРАЧНАЯ ТЬМА

Яснее вижу в темноте Всё, что когда-то видел в свете, Но впечатления не те Теперь дают картины эти. Как будто был я близорук, И мне теперь очки надели, – Всё так отчетливо вокруг, Всё так как есть на самом деле, И даже больше, – суть идей И чувств теперь я глубже вижу, Кого любил – люблю сильней И никого не ненавижу.

ЖИЗНЬ

Владимиру

Смоленскому

Жить – видеть, слышать, и любить, И думать о любимом, Хотя б горела жизни нить И становилась дымом. И ничего не позабыть, – Заставить разум снова Вить из кудели дыма нить Сгоревшего былого.

ФЕТОВСКОЕ

Сияла ночь, и сад стихами Фета Шептал луне о прелести весны, И разгорался ярче лик луны От нежных слов любимого поэта. Серебряным казался старый дом, Распахнуты все окна были в зале, Из них текла мелодия печали, Переливаясь тоже серебром. Ты, вырвавшись из будничного плена, Сошла к роялю в полутемный зал, И с нежных пальцев капал и сверкал, Как слезы под луной, ноктюрн Шопена.

ВЛАСТЬ СЛОВ

Стер вечер с неба пепел золотой, Просыпанный из солнечного горна, Уплыли тучи в горы на постой, И стало в небе просто и просторно, А на земле… Но мысль уже не та! – В плену у слов – она твердит упорно: Какой союз – простор и простота! Как прост простор! как простота просторна!

ПЕРЕМЕНЫ

Укатали сивку крутые горки.

Укатали горки сивок, – Чуть плетутся исхудалые! А бывало, так ретиво Мчалась тройка разудалая. Изменилась и дорога, – Где ж кругом леса тенистые? – Над равниною убогой Ветер жалобно посвистывает. Всё вокруг так голо, плоско, И шоссе такое узкое! Понависло над полоской Небо низкое и тусклое. И ямщик неузнаваем – Поседел, обрюзг, сутулится, Был веселым краснобаем, А теперь молчит да хмурится. Колокольчик нем, – оборван Язычок в нем, – нынче трелями Не зальется он задорно, Споря с пылью и с метелями. Бубенцы со шлей опали, Все колеса порасшатаны… Сивок горки укатали, – Горки сивками укатаны.

МОРСКОЙ НАБЕГ

Нахальный ветер вызвал гнев У волн на всем морском просторе, Он так язвил, что, не стерпев Насмешек, заревело море, И волны, яростью полны, Метнулись вдруг несметным стадом, Как разъяренные слоны, Ко всем береговым преградам. Преграды – дамбы, парапет – Ничто перед стихийной силой! – Взгляни на берег, – их уж нет, – Их в краткий миг смело и смыло… Дрожит рыбачий городок, – Бьют, как тараны, волны в стены, В дома врывается поток, Крутя лохмотья грязной пены… Так час-другой, потом назад Отхлынет море уж без рева, А люди в городке молчат, Хоть многие лишились крова. Молчат, – для них морской набег Не страшен, – ведь бывали хуже! С кормильцем-морем человек Здесь, в городке, и в бурю дружен.

ДВА МОСТА

Раскрылся на ветке из звезд Одинокий цветок луны, С неба брошен на землю мост Из серебряной тишины. Эту ночь не сравнишь ни с чем, – Так легка и прозрачна тень, Будто даже не ночь совсем, А серебряный звездный день. Ты молчишь, но яснее звезд Мне нежные взгляды твои, – Между нами воздвигнут мост Из несказанных слов любви.