Прятки в облаках
Шрифт:
— Давайте спать, Рябова, — вздохнул Дымов, собирая тетрадки.
— Да, — согласилась она и встала. — Спокойной ночи.
И пообещала самой себе: она ни за что не станет такой же неудачницей, как Дымов.
Проснулась Маша, как всегда, очень рано, но Лиза-Дымов, полностью одетый, уже сидел на своей кровати и с хмурым видом переписывался с кем-то в телефоне. Колени он со всем усердием сводил вместе.
— Да ну, — сказала Маша, — вы непременно разобьете себе нос, вот увидите. Юбка слишком длинная и широкая, воланы
— Доброе утро, Рябова, — рассеянно отозвался он, кажется, совсем не слушая. Ну и пожалуйста. Она — предупредила.
Маша категорически не выспалась и, стоя в душе, долго бессмысленно таращилась на кафель, пытаясь настроиться на новый день. Сегодня всего три пары, первой идет механика. Уж у Лаврова она мигом проснется, у него даже ленивые и разгильдяистые всегда в тонусе.
Натянув футболку и джинсы, она вернулась в комнату, спохватилась, посмотрела в окно. Там было пасмурно, тучно, тоскливо. Утро явно не задалось и у Зиночки.
— Рябова, тут такое дело, — негромко шепнул Лиза-Дымов, подходя ближе. — У нас рабочая десятиминутка перед парами, опять, поди, какие-то изменения от Минобраза пришли. Я убегу пораньше, но Плугов и Власов вас проводят до аудитории, я написал им.
— Это так уж обязательно?
— Да ведь им не трудно, а всем спокойнее.
Послышался шорох: Аня Степанова, зевая, выбралась из-за своего полога и потянулась.
— О, душ свободен, — обрадовалась она и потянулась за полотенцем.
— Пойдем, Машка, — воскликнул Лиза-Дымов, переходя на приятельские интонации, — тяпнем чаю, пока есть время.
Он первым рванул к двери, конечно, тут же наступил себе на подол и негромко чертыхнулся. Маша только головой покачала: если наряды ему действительно выбирала ректорша, то у нее странное чувство юмора.
На кухне красавица Дина грызла чипсы, пила кофе и читала книжку, небрежно покачивая туфлей на длиннющем каблуке.
— Доброе утро, — бодро воскликнула она. Любопытная Маша торопливо взглянула на обложку и вздрогнула: Мурат Мартынов, «За что убили Аламнею». Именно об этом детективе ей накануне рассказала Катя Тартышева.
— Какой любопытный выбор литературы, — заметил глазастый Лиза-Дымов и по-хозяйски включил чайник. Кажется, он уже неплохо освоился на общажной кухне.
Дина хмыкнула.
— Между прочим, — напомнила она ехидно, — именно я делю комнату с предполагаемой убийцей. Конечно, Катька нашептала мне свои умозаключения. Мол, Ленка собирается прирезать тебя, Машка, чтобы доказать что-то отцу… Чушь собачья, — заключила она равнодушно. — Но книга ничего такая, бодрая.
— Где ты успела ее раздобыть? — подозрительно спросила Маша, которой теперь повсюду мерещились опасности и враги.
— Так у Катьки и одолжила. Наша ворона такая ворона: пудрит нам головы всякой словесной эквилибристикой, а сама пошлые романчики почитывает. Сплошная
Хмыкнув, Лиза-Дымов засыпал чай в заварочник и достал из объемного цветастого рюкзака, с которым нынче не расставался (ведь там был драгоценный артефакт-зеркало) две булочки. Одну протянул Маше.
— А мне булочку? — тут же спросила Дина, с интересом его разглядывая.
— Ехиднам булочки не полагаются, — несколько нервно отгрызнулся он. Как бы Циркуль ни прикидывался битым жизнью преподом, Дина его все-таки выводила из душевного равновесия — и своей проницательностью, и своим нахальством, и своей фривольностью.
— Ах-ах, какая жалость, — нисколько не расстроившись, протянула она.
Маша, вздыхая над собственной простоватостью, разломила свою булочку пополам и протянула половинку Дине. Та, кажется, удивилась, но отказываться не стала, с удовольствием надкусила сладкое тесто со сгущенкой, а потом закусила острыми чипсами. Вот, мелькнула у Маши в голове недобрая мысль, и в личной жизни Дина такая же всеядная. Немедленно устыдившись такому злопыхательству, она торопливо метнулась к сушилке за кружками.
— Что у вас такое в бауле? Кирпичи при себе таскаете? Это ваше секретное оружие, господин охранник? — Дина все никак не отставала от Дымова. Не давал он ей покоя, и все тут.
— Ты же потомственная гадалка, — улыбнулся он, — вот и ответь сама на свой вопрос.
Ее глаза недобро сузились: эти слова явно пришлись Дине не по нутру.
— Много бы ты понимал, — буркнула она, — настоящее гадание — это не какая-то там кофейная гуща и прочая ересь, а аналитика, помноженная на серьезный объем данных.
— Говорят, — продолжал Дымов, который, кажется, твердо был намерен узнать девочек как можно лучше, — что у твоей легендарной бабки, Антонины Лериной, была целая тетрадь с формулами и расчетами… Да только она сожгла ее перед самой своей смертью, ничегошеньки потомкам не оставила.
— Говорят? — переспросила Дина язвительно. — Да об этом даже в школьных учебниках написано. А что, господин охранничек, у тебя нет великих предков, чужими интересуешься?
Маша поставила перед Лизой-Дымовым, вальяжно развалившимся на стуле, кружку с дымящимся чаем. Он улыбнулся ей, а потом поменял их булочки: взял себе половинку, а Маше подвинул целую.
Она отчего-то смутилась — наверное, потому, что Дина не спускала с них глаз.
— Нету, — легко согласился Дымов, — с предками мне повезло куда меньше, чем вам, девочки.
— Ну, может с потомками получше выйдет, — безо всякой доброжелательности пожелала ему Дина. — Сколько тебе лет? У тебя есть дети? Как жена относится к тому, что ты отираешься в женской общаге?
— Детей трое, — с дурашливой улыбкой отрапортовал он, — жена не ревнивая. Ты спрашивай, не стесняйся, расскажу все без утайки.