Прятки в облаках
Шрифт:
Дина раздраженно закатила глаза и снова уткнулась в книжку, а Дымов торопливо допил чай, проскороговорил «еще увидимся, Машка» и умчался на преподскую десятиминутку, доедая булочку на ходу.
***
Так и получилось, что Маша вышла из общаги вместе с Диной. На улице уже маячили Плугов и Власов, светлые длинные волосы последнего романтично развевались на ветру.
— Батюшки, — процедила Дина, — и эти, что ли, по твою душу?
— Привет-привет, — Власов замахал руками с энтузиазмом Робинзона Крузо, завидевшего корабль в открытом море. — Лерина, ты чего такая
— И что в нем прекрасного? — сухо уточнила она.
— А у нас сегодня испытания… Такая сложная штука… — начал было объяснять он, но Дина не стала слушать, только пробурчала что-то невразумительное и ускорила шаг.
Власов тут же погрустнел, посмотрел ей вслед и громко застонал.
— Красивая она все-таки, да, Вовк? Аж сердце сразу: курлык-курлык!
Молчаливый Плугов только плечом дернул.
— Какие еще испытания? — настороженно спросила Маша, но у Власова не было желания ей что-то рассказывать. Она же не красотка Дина, перед ней же неинтересно хвост распускать.
— Да так, всякое-разное, — неопределенно отозвался он. — Пошли быстрее, ветрено.
Она немедленно приуныла, ощутив себя обузой. Плугов неожиданно подмигнул ей.
— Не обращай внимания, — сказал он. — Тоха просто волнуется. Он всегда сам не свой, когда мы проект финалим.
— Да все нормально будет, — громко заверил сам себя Власов. — Первый раз, что ли… Главное, чтобы Пахомыч нас не накрыл, а то у него от злости усы аж дыбом встают, будто в них двести двадцать зарядили.
— Как это — чтобы Пахомыч не накрыл? — еще больше перепугалась Маша. — Ваш декан не знает, чем вы занимаетесь, что ли?
— Да так, частная подработка.
— Мудро с твоей стороны было кричать об этом при Лериной, — отстраненно заметил Плугов, — она же любимица Бесполезняк.
— Да она же бесполезная, недаром Бесполезняк. Старушке на все плевать, кроме своей драгоценной теории времени. Взорви мы универ, она и не заметит.
— Не надо взрывать универ, — попросила Маша, — мне тут еще красный диплом получать.
— Не переживай, Маруся, — Власов по-свойски обнял ее за плечи, — все как-нибудь обойдется. У тебя же сегодня всего три пары? Костян встретит тебя после.
— Какой Костян? Мой брат Костян?
— Ну да, у нас-то дела, а у Циркуля еще лабораторка потом.
— Стоп, — Маша даже притормозила, не веря своим ушам, — вы что, составили по мне график?
— Ну не то чтобы прямо график, у нас просто чатик.
— А меня там почему нет?
— Уж больно ты трепыхательная, Маруся, — доверительно признался Власов. — Трепыхательная, — удрученно повторила она.
Вообще-то ее убить хотят, есть из-за чего трепыхаться!
***
На механике, как всегда, все лишние мысли вылетели из Машиной головы. Сегодня зверюга Лавров был настроен философски, он мечтательно рассказывал о теориях зеркальной Вселенной, о кварках и антикварках, о межгалактической темной материи.
— До шестидесятых годов ученые сходились во мнении, что физические законы одинаковы при движении во времени вперед или назад. Но позже появилась и другая точка зрения: когда время течет вперед, Вселенная расширяется, а если бы время пошло назад, то Вселенная начала бы сжиматься. Это
И Маша тут же пообещала себе записаться на углубленный курс в следующем семестре.
Зато второй парой шла история, на которой было не так увлекательно. Маша лишь прислушивалась к монотонной лекции по Серебряному веку, кардинально изменившему подход словесников к принципам наговоров, про переход от народного творчества к более концептуальному, от простого к сложному. Машинально она время от времени поднимала руку вверх, чтобы рассказать про плюсы или минусы разных подходов.
Все это они уже проходили с Циркулем в прошлом году, и Маша тогда даже получила «отлично» за сравнительный анализ эффективности наговоров Золотого и Серебряного века. Да вот только эта пятерка была отравлена дымовской иронией — он высказался в том духе, что Рябова использует логику там, где нужна душа. Ох, как она обиделась на него, даже звонила Сеньке и жаловалась на дурацкого Циркуля. Маше нравилось все усложнять, ей нужны были четкие формулы, она любила прописывать алгоритмы, а потом наполнять их смыслами. Дымов же предпочитал хаотичные наговоры, как слово ляжет, полностью игнорируя стопы и размеры.
Круглая ушастая голова Феди Сахарова — вот что отвлекало Машу от истории. Мальчик, с которым у Маши могли быть идеальные дети… Имеет ли она право лишать их даже крохотного шанса появиться на свет?
Мама была опытной, сильной, талантливой свахой, и в ее выводах сомневаться не приходилось. Андрюша Греков встречался с другой девочкой и на Машу смотрел только как на друга… Что, собственно, она теряет? Да, Федя не красавец, но ведь и Маша тоже. Да, он зануда и заучка, но ведь и Маша тоже. А вдруг стерпится-слюбится? А вдруг стоит переступить через себя ради славных потомков?
— Что ты задумала, Рябова? — едва дождавшись окончания пары, Федя осторожно подсел поближе. — У меня скоро дыра на затылке появится. Чего ты на меня так таращишься?
— Ничего, — поспешно ответила она, — тебе показалось.
— А вот и нет, — заупрямился он. — Если ты домашку по арифметике не сделала, так и скажи, я дам тебе списать. Плакса смотрит на такое сквозь пальцы, ему вообще плевать, учимся мы или нет. А мне не жалко, Рябова, я готов со всяким поделиться своими бесценными знаниями…
Что-то изменилось вокруг. Будто рябь пронеслась в воздухе, мир моргнул, а Маша совершенно неожиданно выпалила:
— Ох, Феденька, да при чем тут арифметика! Арифметика тут совершенно не при чем. Это все маменька моя с ее новостями. Говорит, ты моя идеальная пара. Говорит, у нас будут идеальные дети.
— У кого у нас? — мигом расставшись со своими хвалеными мозгами, часто заморгал Федя. — У нас с тобой? Это такой розыгрыш? Я вообще-то люблю дерзких и ярких девушек.
— Я, между прочим, тоже не отказалась бы от рокового красавца…