Прятки в облаках

Алатова Тата

— Браво, — негромко, но с внушительным намеком в аудиторию сказал Дымов, и тогда послышались жиденькие аплодисменты.

***

На следующую пару Сахаров, к ее облегчению, не явился. Вряд ли он все еще торчал в кабинете ректорши — та была скора на расправу и разила студентов больно, но быстро. Скорее всего, просто забился в какой-то угол, осмысливая произошедшее.

Для такого зануды-отличника потерять целый год у Дымова было настоящей трагедией. На его месте Маша бы просто ушла в академ, потому что

продолжать обучение без базовой лингвистики не имело особого смысла. Ему все равно надо будет сдать этот предмет, чтобы вместо справки о неполном высшем образовании получить полноценный диплом. Ну или придется сдавать экстерном, что, учитывая объем курса, будет ох как непросто.

— Эй, Рябова! — сплетница Кротова подсела к ней за парту на первом ряду, ерзая от любопытства. — А о чем говорил Федька? Ну вроде ты его заставила… дети еще какие-то…

— Это наше внутреннее дело, — пробормотала Маша, прекрасно понимая: рассказать что-то Кротовой — значит, рассказать всему универу.

— Это же как надо было довести парня, — протянула она удивленно. — У нас же Федька как этот… кузнечик, который ел одну лишь травку, не трогал и козявку… Да он ни разу дажу пару не прогулял, а тут хлоп — и такое.

— Угу, — отозвалась Маша с горькой иронией, — я просто роковая женщина, скажи?

Но Кротова почему-то не рассмеялась.

Тут в аудиторию вошел Пахомов, которому Маша в последнее время особенно сочувствовала: не повезло бедняге иметь на своем факультете двух таких деятельных умников, как Власов и Плугов. Она достала тетрадь для конспектов, твердо намеренная вникнуть во введение в менталистику, хоть эта область и не особо манила ее. Но в этом году следовало выбрать специализацию, и Маша не намерена была пропустить хоть какую-то информацию, которая могла повлиять на ее выбор.

***

В столовку на большой перемене Маша пришла одна, однако не успела взять поднос, как рядом нарисовался Андрюша Греков. Ее глупое сердце замерло, почти сразу разогналось, зачастило, и ей понадобилось совершить настоящее усилие, чтобы не покраснеть.

Они давно не виделись: Андрюша теперь встречался с первокурсницей, и у него, очевидно, больше не находилось времени, которое можно было потратить на Машу.

— Привет-привет, — весело сказал он, опуская свой поднос рядом с ее. — О, этот заманчивый запах тушеной капусты и вареной морковки, ни с чем не перепутаешь.

— Наум Абдуллович считает, что мы потребляем слишком мало клетчатки, — фыркнула Маша, забирая с раздаточной полосы оливье.

— Кто?

— Секретарь ректорши. Такой забавный старичок, он еще с Зиночкой вечно воюет.

Андрюша недоверчиво присвистнул:

— Тебе-то откуда знать, что происходит в администрации?

— Ну, я же там частый гость из-за всей этой истории.

— Какой истории?

— Ну, Вечный Страж, потенциальное убийство, вот это все.

— Какое убийство?

Он на самом деле не понимал, ого. Маша рассмеялась, потянувшись

за супом: вот так, милая, и зарождается мания величия. С чего ты решила, что сплетни и новости доберутся до каждого студента без исключения?

— Ничего особенного, — поторопилась она, понимая, что выглядит немного странно. — Ты же меня знаешь, я как трамвай на рельсах. Учеба — библиотека — общага. Ничего интересного.

— Ага. Ты в субботу пойдешь на открытый бой твоего брата и Феи-Берсерка? А ваш папа придет?

— Папа? — она невольно вздрогнула. — Нет, надеюсь, что нет. Это же просто… ну типа учебного процесса, да? Он же не может вникать во все, что мы тут творим?

— Очень жаль. Тогда пойдем вместе?

Маша едва не расплескала компот.

Вместе — вместе? Или вместе — с его девушкой вместе? Можно ли спросить, не выдав себя?

И она трусливо кивнула с самым равнодушным видом, на который была способна:

— Давай.

Они со своими подносами выбрались из очереди и нашли свободный столик. Столовка бурлила, Олеся Кротова что-то энергично вещала девчонкам из параллельной группы, той самой, в которой учился Андрюша. Он что, вообще ни с кем там не общается? Или просто ему неинтересно? Как он мог не слышать о том, что Маша в смертельной опасности? Это даже оскорбительно, в конце концов.

— Ты же поставила на брата, правда? — спросил Андрюша, берясь за вилку. — Если случится чудо и он победит, получишь солидный куш.

Она не успела ответить — стол содрогнулся, потому что на стул рядом с Андрюшей тяжело опустился Власов, мощно пнув пластиковую ножку коленом. Маша ощутила короткий поцелуй в щеку — это молчаливый Плугов так поздоровался прежде, чем сесть рядом с ней. На их подносах росла гора еды.

— Что с вами такое? — поразилась она, обнаружив на их макушках по розовому пышному банту в белый горошек. Это делало мальчишек похожими на Минни-Маус.

— А это Зинаида Рустемовна и ее знаменитое чувство юмора, — вальяжно пояснил Власов, его глаза смеялись.

— О нет! — Маша оглушительно расхохоталась, догадавшись, в чем дело. Все ее паукообразные переживания сразу померкли. — Вы снова попытались взять штурмом женскую общагу?

— Маруся, ты нас обижаешь. Если мы слышим «невозможно», то воспринимаем это как личный вызов. Если нам говорят «нельзя», то сразу очень хочется.

— Ну, что я могу сказать. Вы выглядите очаровательно. Полагаю, эти банты не так-то просто с себя стянуть?

— Как гвоздями прибиты, — подтвердил Власов с удовольствием. — Мы их воспринимаем как знаки отличия. Ну, знаешь, рыцари ордена ослепительной Зиночки.

— Мне кажется, это ваш способ флирта, — заметила Маша, искренне забавляясь. Андрюша, про которого на минуту все забыли, громко прокашлялся.

— Так значит, — спросил он, — вы трое все еще работаете над общим проектом?

— Общим проектом? — нахмурился Власов. — В смысле, учебным? С Марусей? Чувак, она на втором курсе, о чем с ней проектироваться-то?