Прыжок "Лисицы"
Шрифт:
[2] Подобная скачка была опасным делом. Бывали случаи, что мальчики падали с лошадей и разбивались насмерть. Или их могла стоптать толпа сопровождавших, большую часть которых составляли хозяева лошадей. Они гнались за главной группой, используя подменных лошадей. По признанию Ф. Торнау, эта скачка была самым увлекательным зрелищем, которое он видел на Кавказе.
Глава 19
Тень на плетень
Бамборская крепость оказалась первым из увиденных мною русских укреплений на Береговой линии[1], которое радовало глаз. Сразу чувствовалась крепкая рука хозяина, а не временщика.
Длинный низенький дом генерал-майора Пацовского выделялся разве что небольшим садиком перед входом. Меня проводили туда сразу по прибытию.
Командир егерей, 60-летний болезненного вида офицер из вильненских поляков, внимательно изучил мои документы.
— Константин Спиридонович! Поясните, как вас титуловать? Вы на службе? В каком звании?
— Ваше Превосходительство! Не поверите, сам не знаю! Присягнул на верность Государю Императору в ноябре прошлого года. Произведен ли в унтер- или обер-офицерский чин не ведаю! Всё в командировках — то в Турции, то по Новороссии, то в Черкесии… Его Сиятельство барон Розен велели прибыть в Тифлис в распоряжении полковника Хан-Гирея.
— Где ж вы встречались с наместником?
— На Адлер-мысе, Ваше Превосходительство!
— А как же до Бамбор добрались? Неужто через убыхов и джигетов?!
Я коротко изложил основные вехи своих приключений за последний год. По мере моего рассказа глаза генерала медленно, но верно превращались в блюдца. Когда он услышал про спасение Тамары, надсадно раскашлялся.
— Лихорадка замучила! — пояснил Пацовский и громко позвал. — Маша! Маша!
В комнату вошла милая женщина. За ее юбку цеплялись пятеро маленьких детей — ни дать ни взять розовая утица с выводком.
— Супруга моя, Марья Ильинична, — по-простому пояснил генерал. — И детки — трое моих, две воспитанницы. Дочки погибших офицеров. У нас, знаете ли, беда с общественным призрением.
— Коста Варвакис, Ваше Превосходительство! — представился я генеральше.
— Не Коста, а Константин Спиридонович! — поправил меня генерал и обратился к жене. — Ты вот что голубушка… Во дворе дворянка грузинская сидит. Этот удалец ее у черкесов отбил и домой сопровождает. Так ты ее обогрей и препоручи заботам вашего женского общества.
— Ваше Превосходительство, разрешите слово вставить?
Генерал кивнул.
— При особе той, Тамаре Саларидзе, состоит мой человек. Вы уж его не пугайтесь! Он немой и страшный на вид. Но от Тамары ни на шаг не отойдет.
— Цепной пес?
— Скорее верный человек. Соратный товарищ!
— О, как! Тогда удивляй дальше! — кивнул поощрительно генерал, отпустив жену исполнять порученное.
Видимо, я прошел некую проверку и заслужил обращение на «ты».
Не колеблясь ни секунды, рассказал про Торнау. Реакция генерала меня удивила. Он забегал по комнате в волнении.
— Боже, боже! Феденька! Нашлась пропажа! Ты не представляешь, дорогой ты мой человек, какой подарок мне сделал. Ведь Торнау мой ученик. Всему его научил. И на поиск предпоследний его благословил! Как же я Засса проклинал, что он его в пасть волчью снова
Оказалось, Торнау долго служил в Бамборах и был известен здесь каждому. Все его очень любили и страшно переживали о его судьбе.
— Следует тебе без промедления отправляться в Тифлис. Нужно срочно готовить операцию по освобождению нашего героя. Сам я бессилен. Без приказа никак не могу. Да и толку от войскового предприятия, если пленника могли уже перевезти в другое место. Держат его кабардинцы высоко в горах, как я понял. Требуют за него гору золота. А Торнау письмо прислал: мол, не вздумайте меня выкупать! Об этом даже европейские газеты написали!
Он протянул мне английскую газету, в которой я прочитал ответ отважного штабс-капитана генералу Вельяминову: «Выкуп считаю невозможным. Чем более будут предлагать, тем более станут требовать. Человек в цепях не может назначить, чего он стоит; поэтому отказываюсь от предоставленного мне права. Не хочу показаться малодушным в глазах вашего превосходительства. При совершенно потерянном здоровье я ничего не стою, потому что ни к чему более не годен. Не прошу выкупа, а прошу только наказания обманщикам, в пример другим».
Я горько вздохнул. Бедного Федора Федоровича держат в цепях, а я тут прохлаждаюсь.
— Я и сам в Тифлис тороплюсь, — признался генералу. — Одного не знаю: что меня там ждет? Что за человек этот полковник Хан-Гирей? Можно ли ждать от него понимания в деле Торнау?
— Султан Хан-Гирей? Удивительная личность. Он из черкесского знатного рода. Служил в Петербурге в личном конвое Императора. Командовал Кавказским горским полуэскадроном. Сделал блестящую карьеру. Получил не только чин полковника, но и флигель-адъютантский аксельбант. Вхож в лучшие дома столицы. Ныне в Тифлисе готовит приезд Государя на Кавказ. И параллельно руководит секретной частью Канцелярии наместника. Найдете ли вы общий язык, тут я не советчик. Непростой он человек. Амбициозный.
— Как же мне его сподвигнуть на помощь Торнау?
— Мы вот что сделаем. Я ему письмо напишу. А ты передашь. В письме том будет сказано: все офицеры Правого крыла Отдельного Кавказского корпуса[2] ходатайствуют о принятии всевозможных мер к освобождению нашего боевого товарища. Немедля отправлю морем приданный моему отряду люггер на мыс Адлер, чтобы все мое письмо подписали — от Вольховского, нашего начальника Штаба, до командиров полков. Железная бумаженция выйдет. Подождешь пару дней?
— Как ни подождать? Дело тут такое! Великое дело — товарища выручить! Как посоветуете до Тифлиса добираться?
— А тут и советовать нечего. Вариант один — морем до Поти.
От упоминания Поти меня холодным потом прошибло. От генерала не укрылось мое замешательство. Только истолковал он его по-своему.
— Неужто такой герой моря боится? Ты сам подумай! Дорога до Сухума — река из грязи. Там, где вдоль моря едешь, можно и пулю из леса схлопотать. Никакой конвой не спасет. Та же картина и до Редут-Кале. Разбойники шалят. От Редут-Кале в Грузию почтовый тракт — одно название. Особливо первые три перегона. Идет он по болоту — по полуобтесанным бревнам, плавающим в грязи. Лошади проваливаются выше колена и теряют своих седоков. От Поти дорога куда лучше, хотя и возможно ехать только верхом. Арба или груженая телега не проедут. А на тебе женщина! Ее пожалей!