Психология

Джеймс Уильям

При интеллектуальном внимании в нас наблюдаются такие же чувства активности. Насколько мне известно,Фехнер первым проанализировал эти чувства и отличил их от только что указанных более грубых форм того же чувства. Вот что он пишет: «Когда мы переносим наше внимание с объекта одного органа чувств на объ- ект другого, мы испытываем некоторое вполне опреде- ленное и легко воспроизводимое произвольно, хотя и не поддающееся описанию, чувство перемены направления или изменения в локализации напряжения (Spannung).Мы чувствуем напряжения в известном направлении в глазах, с какой-нибудь стороны в ушах, напряжения, которые возрастают и изменяются в зависимости от сте- пени нашего внимания в то время, когда мы смотрим или слушаем; это и есть то, что мы называем напряже- нием внимания. Локализация напряжения всего ярче наблюдается, когда внимание наше быстро колеблется между слухом и зрением и в особенности когда мы хотим

тонко распознать данный объект при помощи осязания, обоняния и вкуса. <:...> Когда я пытаюсь вызвать в памяти или воображении какой-нибудь живой образ, то я начинаю испытывать нечто совершенно аналогичное напряжению внимания при непосредственном зритель- ном или слуховом восприятии, но это аналогичное чув-ство локализуется совершенно иначе. В то время как при восприятии реального объекта (а также зритель- ных следов) напряжение направляется всецело к дан- ному объекту—вперед, а при переходе внимания от одного органа чувств к другому оно только меняет соответственно направление от одного органа чувств к другому, не затрагивая остальную часть головы, при воображении и припоминании, наоборот, чувство напря- жения всецело отвлекается от внешних органов чувств

132

скорее углубляется в ту часть головы, которая напол- нена мозгом. Когда я хочу, например, припомнить мест- ность или лицо, они возникнут передо мной с живостью, если я буду направлять внимание не вперед, а, скорее, если так можно выразиться, назад».

«Направленность внимания назад», ощущаемая на- ми," когда внимание занято воспроизведенными пред-' ставлениями, по-видимому, состоит главным образом во вращении глазных яблок кнаружи и прямо противопо- ложно движению глаз при направлении зрения на внеш- ний объект. Впрочем, даже при внимании, направлен- ном на чувственные объекты, приспособление органа чувств еще не самый существенный процесс, а второсте- пенный, который, как показывают наблюдения, может вовсе не иметь места. Вообще говоря, верно, что ни один объект, лежащий на крайних частях поля зрения, не может привлечь нашего внимания, не привлекая в то же время и нашего глаза, т. е. не вызывая вращения и аккомодации глаза и не локализуя таким образом изображения предмета на желтом пятне, самой чув- ствительной точке глаза. Но при помощи упражнения и при известном усилии можно направлять внимание на главный объект поля зрения, оставляя глаз неподвиж- ным.

При этих условиях предмет никогда не различается нами вполне отчетливо (это невозможно по той причи- не, что изображение предмета получается здесь не на самом чувствительном месте сетчатки), но всякий может убедиться, что предмет сознается более живо, если мы усилим к нему внимание. Так, учителя умеют следить'за учениками, делая вид, будто не глядят на них. Жен- щины, вообще говоря, больше пользуются перифериче- ским зрительным вниманием, чем мужчины. Гельмгольцсообщает один факт, столь любопытный, что я приведу здесь его наблюдение целиком. Однажды он производил опыты, желая слить в одно целое зрительное восприя- тие пару стереоскопических картин, освещавшихся на миг электрической искрой.

Картины помещались в темном ящике, который вре- мя от времени на мгновение освещался вспышкой; что- бы глаза не двигались в сторону, в середине каждой картины булавкой был сделан прокол, через который проникал дневной свет, так что оба глаза в промежут- ки мрака имели перед собой по одной светлой точке.

133

При параллельных зрительных осях обе эти точки сли- вались в одну, и малейшее движение глазного яблока тотчас же изобличалось раздвоением зрительных обра-зов. Гельмгольц таким путем нашел, что при совер- шенной неподвижности глаз простые плоскостные фи- гуры могут восприниматься в качестве трехмерных при одной вспышке. Но сложные фигуры воспринима- лись трехмерными лишь при нескольких вспышках под- ряд.

Любопытно, говорит далее Гельмгольц, что при этом, хотя мы неподвижно фиксируем оба глаза на булавоч- ных отверстиях и не даем раздваиваться их сложно- му изображению, тем не менее мы можем направить наше внимание на любую часть темного поля так, что- бы при вспышке получить впечатление лишь от той ча- сти картины, которая и лежит в направлении нашего внимания. Здесь внимание является совершенно незави- симым от положения и аккомодации глаз или от ка- кого-либо известного нам изменения в этом органе и может свободно направляться сознательным волевым уси- лием на любую часть темного и однородного поля зре- ния. Это одно из наиболее важных наблюдений для бу- дущей теории внимания («Physiologic Optik»).

Идеационное возбуждение центра. Но в чем же вы- ражается направление внимания на периферическую часть картины, если при этом нет физической аккомо- дации глаза? Что происходит, когда мы распределяемили рассеиваем

внимание по предмету, в котором ни одна часть не привлекает нашего внимания? Эти вопро- сы ведут нас к анализу второй характерной черты вни- мания — идеационного возбуждения, о котором мы упо- мянули выше. Усилие при направлении внимания на крайнюю часть картины заключается не в чем ином, как в стремлении сформировать себе возможно более ясно идею того, что там изображено. Воспроизведенная идея идет на помощь ощущению, делая его более ясным. По- явление идеи может сопровождаться усилием; этого рода усилие и представляет в данном случае конечный результат напряжения внимания. Мы сейчас покажем, что в наших актах внимания всегда есть известная мысленная антиципация (предварение) объекта внима- ния. Льюис называет ее преперцепцией, и это название по-видимому, всего более подходит к мысленному ожи" данию наступающего явления,

134

При интеллектуальном внимании преперцепция, само собой, должна существовать как объект мысли, ибо в этом случае объектом служит простая идея, воспроиз- веденное представление или концепт. Следовательно, доказав существование преперцепции при чувственном внимании, мы докажем, что она налицо во всех про- цессах внимания. Впрочем, когда чувственное внимание достигло высшей точки, то невозможно определить, ка- кой элемент восприятия проникает в сознание извне и какой изнутри, но если мы найдем, что приготовление к напряжению внимания всегда состоит отчасти из творческого пополнения данного объекта психическими продуктами воображения, то этим требуемое уже будет доказано.

При определении времени реакции мы, направляя внимание на то движение, которое нужно было делать, ускоряли наступление реакции. Это сокращение време- ни мы в IX главе объяснили тем, что уже заранее, до появления сигнала, нервные центры совершенно приго- товлены к разряду. Таким образом, состояние выжидаю- щего внимания перед наступлением реакции совпадает с приготовлением соответствующего нервного центра к разряду.

Если воспринимаемое впечатление очень слабо, то, чтобы уловить его, необходимо изощрить внимание, предварительно направив его на то же впечатление, но в более сильной форме. Вот что говорит по этому поводу Гельмгольц: «Если мы хотим наблюдать над обертонами, то можно посоветовать вслушиваться в слабо звучащую ноту, соответствующую искомому обер- тону, прежде чем производить звуковой анализ данной ноты... Если вы поставите перед ухом резонатор, соот- ветствующий какому-нибудь обертону ноты С (do), на- пример G (sol), и затем заставите звучать ноту С, то услышите G, значительно усиленное резонатором. Это усиление обертона приучает ухо быть более вниматель- ным к искомым звукам. Если мы будем постепенно удалять резонатор, звук С станет ослабевать, но внима- ние, направленное резонатором на этот звук, улавлива- ет его гораздо легче, и наблюдатель уже может после такого опыта слышать обертон С невооруженным ухом». Вундт объясняет такого рода опыты следующимобразом: «Беглые и слабые зрительные впечатления дают в результате одно и то же. Попробуйте освещать

135

рисунок электрической искрой, появляющейся через большие промежутки времени: после первых двух-трех вспышек обыкновенно невозможно ничего разобрать. Но смутное впечатление от рисунка все-таки сохраня- ется в памяти; каждая последующая вспышка допол- няет его, пока, наконец, не получится более ясное изо- бражение. Первичным стимулом для внутренней актив- ности здесь обыкновенно служит само внешнее впечат- ление. Мы слышим звук, в котором по некоторым ассо- циациям чувствуем наличность известных обертонов, далее припоминаем их, наконец улавливаем их ухом в данном звуке. Или, предположим, мы видим минераль- ное вещество, которое и ранее нам случалось видеть;

непосредственное впечатление вызывает соответствую- щий образ в нашей памяти, который в свою очередь сливается более или менее тесно с непосредственнымвосприятием. Различные свойства данного впечатления требуют особых благоприятных условий для распозна- ния, и мы заключаем при этом, что наше ощущение напряженности внутренней активности возрастает в за- висимости от усиления яркости тех впечатлений, на которые мы направляем внимание».

Это можно представить схематически в виде воздей- ствий на нервную клетку с двух сторон. В то вре- мя как предмет воздействует на нее извне, другие нерв- ные клетки действуют на нее изнутри. Для полной ак- тивности данной нервной клетки необходимо взаимодей- ствие обоих факторов. Данный объект воспринимается с полнейшим вниманием только тогда, когда он одно- временно образует и восприятие, и воспроизведенное представление.