Пуля для любимого
Шрифт:
— Вот ключ, пойдем, я тебя провожу... Послушай, может быть, нужно было тебе такси вызвать?
— Да нет, я как-нибудь сама...
Настя застыла в нерешительности — куда ей теперь идти? Домой? Но дома он ее найдет, в спортшколе — тоже. Везде... А может быть, нет смысла скрываться?
В который раз она пожалела о том, что не рассказала Олегу про Власова. Если бы он знал, то непременно что-нибудь придумал, а если бы даже и не придумал — все равно сейчас Насте было бы не так тяжело. В эти минуты она, как никогда, чувствовала необходимость в поддержке. Ей так нужно было с кем-то поделиться,
Конечно же, как она могла забыть — Сергей Сергеевич! Он не просто выслушает и посочувствует — он непременно поможет, посоветует, как быть! И как это она раньше до этого не додумалась!
— Знаешь что, Наташа, я сейчас поеду в спортшколу. Ты телефон знаешь?
— Знаю, — подтвердила Наташа.
— Если что — звони.
— Если что — это что?
— Ну, не знаю, — раздумывая, ответила Настя, — если что-нибудь произойдет.
— Хорошо. Ни пуха!
Наташа смотрела на Настю широко раскрытыми глазами, в которых застыл настоящий страх. Настя же, к своему удивлению, заметила, что страха уже нет — наверное, за прошедшее время он стал для нее настолько привычным и естественным состоянием, что она его уже и не чувствовала, как человек не чувствует своей кожи — Настя словно срослась с ним.
Выскочив из здания детского сада, она потихоньку зашла за угол и прошмыгнула мимо темного силуэта Власова. Скрывшись за кирпичными гаражами, прошла, пригнувшись, еще несколько шагов, а затем вдоль жилых домов пробралась к остановке трамвая. Власов ее не заметил — она была уверена, а потому облегченно вздохнула.
Вскочив на подножку первого попавшегося трамвая, она проехала пару остановок и вышла — трамвай оказался не тот, что был ей нужен, и все же теперь она могла не волноваться, что ее заметит Власов. Достаточно долгое время она простояла на остановке, пристально вглядываясь в лица окружающих ее людей.
Эта привычка — рассматривать людей — появилась у Насти совсем недавно, с тех пор как она начала ездить на работу в транспорте. В транспорте печем было заняться, и, чтобы не скучать, Настя придумала себе забаву — из множества окружающих лиц она выбирала одно, не обязательно самое красивое, но обязательно самое интересное лицо. Внимательно разглядывала этого человека и начинала придумывать какую-нибудь историю.
«К примеру, вот эта дамочка. На вид ей не больше тридцати пяти лет. Но на самом деле, наверное, уже за сорок. Молодец, как хорошо выглядит... Наверняка у нее есть любовник. Или муж, которого она обожает, — не важно, но по крайней мере любимый мужчина. Иначе у нее просто не хватило бы силы воли для того, чтобы постоянно так ухаживать за собой. Она это делает для кого-то... Хотя, с другой стороны, может быть, у нее, наоборот, никого нет и она мечтает понравиться мужчине. Интересно, а как я сама буду выглядеть, когда мне будет сорок с лишним лет? Наверняка ужасно. Эта женщина по крайней мере не курит — у нее замечательный цвет лица. А у меня лицо будет свинцового цвета — от постоянной нехватки кислорода... Может быть, зря я поехала на работу?» — как-то не совсем кстати подумалось Насте.
Ну нет, уж лучше поработать со своими девчонками, которые ловят каждое ее слово, чем сидеть в одиночестве в пустой квартире, прислушиваясь к свисту ветра за окном и ощущая
— Следующая остановка — «Соборная», — проскрипело в микрофоне, и Настя, досадливо поморщившись, направилась к выходу — первый раз в жизни она проехала нужную остановку, теперь придется возвращаться.
Она влетела в здание спортшколы так стремительно, что едва не сбила с ног одну из своих воспитанниц.
— Ой, здравствуйте, Анастасия Николаевна.
— Здравствуй, Яночка, — на ходу ответила Настя и помчалась в директорский кабинет. Подергав за ручку, она с недоумением констатировала, что в кабинете никого нет. Но в этот момент чья-то сильная рука легла на ее плечо. Вздрогнув, Настя обернулась и увидела такое знакомое — почти что родное — лицо Сергея Сергеевича. Увидела — и едва не расплакалась, потому что в ту же секунду поняла — она ничего ему не расскажет. Просто не сможет рассказать про себя такое. Потому что еще не знала, что ее ожидает. Несмотря ни на что, Настя не могла быть уверенной в том, что в ближайшие несколько дней ей не придется стрелять по живой мишени. Потому что на другой чаше весов лежала другая жизнь — жизнь ее ребенка.
В кабинете директора зазвонил телефон. Сергей Сергеевич торопливо повернул ключ в замке и, подбежав, снял трубку.
— Полякова? Да, здесь, минутку. Тебя, Настя. — Он протянул ей трубку.
Настя удивленно вскинула брови и тут же облегченно вздохнула, услышав голос Наташи:
— Настя, он сейчас заходил, спрашивал тебя. Я ему сказала, что тебя сегодня не было и не будет. Настя, я чуть в обморок от страха не упала!
— Да брось ты, Наташа, он же совсем не страшный. — Настя пыталась шутить, с удивлением подумав о том, что теперь, когда Власов находится далеко, а рядом, в двух шагах, стоит Сергей Сергеевич, ситуация представляется ей не настолько ужасной. — Спасибо, Наташа. Ты все правильно сделала.
— Что, жених? — поинтересовался Сергей Сергеевич.
— Жених?! — Настя от души рассмеялась над его предположением. — Ну, если можно так сказать...
— Ты что сегодня так рано, Настенька? Я тебя после обеда ждал.
— Так получилось, — коротко ответила Настя. — Я вижу, там мои девчонки в зале.
— Ну да, их ведь отсюда танком не выгонишь — ни свет ни заря приходят.
— Соревнования на носу, — пояснила Настя с таким видом, как будто бы Сергей Сергеевич в стрелковом спорте был дилетантом. — Ладно, я пойду с ними позанимаюсь.
— Да ты подожди! — Он легонько тронул ее за плечи. — Подожди, давай с тобой хоть чаю выпьем. Я тебя последнее время так редко вижу!
Вздохнув, Настя согласилась, поймав себя на мысли о том, что ей почему-то тяжело находиться наедине с тренером — как будто она перед ним в чем-то виновата. Странное и совершенно отчетливое чувство вины Настя могла объяснить только одной причиной — ведь если разобраться, она обманывала Сергей Сергеевича. Постоянно твердила, что у нее все в порядке, несмотря на то что последние несколько месяцев жила в настоящем аду. Искала сочувствия — и в то же время отвергала малейшую попытку помощи с его стороны. И все же она не чувствовала в себе сил рассказать ему правду — по крайней мере в тот день она так и не решилась сделать это.