Пустотный Рыцарь

Blue Catanist

– А какая работа? Я думал, вы обычный священник.

– Ха-хах...если бы. Я – инквизитор.

– Инквизитор? А кто это?

– Когда-то инквизиторы охотились на неверных. И обращали их в свою веру. Но теперь... теперь мы охотимся на куда более страшных противников Господа.

– Каких?

– Эх...ничему вас не учили в приюте? Наш самый страшный грех, как показала история – это гнев. Раньше каждый из грехов лишь отравлял душу того, кто ему поддался. Но гнев... гнев начал распространяться как чума. Демоны пользуются слабостью гневной души и превращают человека в одержимого. Чудовищ, что несут ярость и разрушение вокруг. Благо, это не касается обычных людей. Но вот с новусами… совсем другое дело. А мы – инквизиторы – их...освобождаем от одержимости.

– О-о-о-о....Круто!

–

Это не...

– А могу я тоже стать инквизитором? А у вас есть какие-то крутые способности? А летать вы можете? А...

– Ты ещё слишком мал и неопытен. Но в будущем...может быть. Однако этот путь не для слабых телом...и душой. И.…я бы сказал, что не пожелал бы тебе такой судьбы. К тому же, надо быть преисполненным верой.

– Тогда я поверю!

– Н-е-е-т, глупыш, – покачал пальцем отец, – Верить надо не для чего-то. Верить надо искренне. И соблюдать заветы божьи. Заговорился я сегодня с тобой. Уже ночь. Тебе пора спать. Да и мне. Я ещё как-нибудь тебя навещу. Ну и заодно можем проверить, силён ли ты телом и душой. Договорились?

– Договорились!

– Тогда до свидания, Алан.

– До свидания!

Так и началась совместная история отца Александра и Алана Ноубла. Александр частенько навещал сорванца, читая ему лекции и потихоньку проверяя способности паренька. А затем и вовсе стал его тренировать и готовить к тяжёлой жизни инквизитора. С одной стороны, отец Александр не желал такой судьбы парню. Но с другой, он бы не отказался от такого смышленого и способного напарника. Алан очень быстро овладел Ош'ем огня и без особых сложностей постигал мастерство Священного Ош'а Инквизиции. А вот учёба давалась ему тяжело. Паренёк был крайне избирателен в учениях и знаниях. И то, что казалось ему бесполезным, он не осваивал от слова совсем. Поэтому отцу Александру долго и упорно приходилось вызывать у него интерес к учёбе.

В течение восьми лет Алан доказывал свою веру, преданность, знания и силу Церкви. Он даже сумел попасть на пару миссий с отцом Александром, где смог-таки познакомиться с главным врагом человечества вживую. А во время Великого Покушения Алан защищал своего короля наравне вместе с остальными инквизиторами. Там Александр и убедился в стальных нервах юнца. В конце концов, Алан дошёл до момента, когда его ждало Посвящение. Посвящение заключалось в том, чтобы будущий инквизитор смог самостоятельно найти и «очистить» одержимого от демона, что осквернил его душу. Старшие инквизиторы наблюдают за ситуацией через колебосенсоры, готовые, если что, вступить в бой. Но только при угрозе мирному населению. Проходящий Посвящение будет один на один с тварью. Если же нет, то он должен это учуять и позвать на помощь до столкновения. Молодость и неопытность Алана вызывала косые взгляды, когда заходила речь о Посвящении при других священниках. Всё-таки обычно инквизиторы – это уже опытные воины, имевшие за собой множество боёв и тяжких жизненных испытаний, что закалили их дух. Поэтому на Алана смотрели как на будущего одержимого, что сломается прямо на Посвящении. Отец Александр же, знавший своего ученика, даже не сомневался в нём. Но волнение всё равно расплетало его язык в ненужные советы перед главным испытанием будущего инквизитора.

– Запомни, одержимых надо бить в голову! Насмерть. Заденешь мозг, но не вырубишь – всё, снова всё отрегенерировано.

– Знаю, отец.

– И следи за возмущениями фибры. Они дают подсказку…

– Куда может он переместиться. Помню-помню.

– И самое главное…

– Не поддаваться гневу.

– Хорошо. Тогда… я верю в тебя, Алан. Да благословит тебя Бог, и да наставит тебя Он на путь истинный, – Александр положил руку на плечо юноши и кивнул ему, поджав губы. Алан кивнул в ответ с лёгкой улыбкой, а после ушёл.

Целью Алана был одержимый, терроризировавший христиан и священников в небольшом городке Фидес. Местный бес обычно нападал сугубо на глубоко веровавших, что для одержимых нехарактерно. Придя на последнее место нападения, что было оцеплено стражами, юноша увидел труп дьякона, разорванного на куски. Он лежал таким прямо в парке, освещённым серостью облаков, прятавших за собой Хоуку. Алан переговорил со стражей. Те не дали ему какой-то ценной информации: камер по близости не было, очевидцев тоже. Но всё-таки стоило это сделать. Беловолосый юноша подключил свой даирокан. Такие раны нельзя было сделать без использования фибры. Поэтому на ней должен был остаться след. Как он и думал, след есть. Одержимые оставляют на пространство-фибре стяжки как коты на тюле. Однако, след был угасавший. Убийство произошло ночью всё-таки. Алан дошёл до какого-то старого района с потёртыми временем небольшими домиками, что заросли кустарниками и деревьями. Это, конечно, было модно, но обычно так делали богатые

люди. Здесь таких явно не было. В этом районе след и пропал. И инквизитору только оставалось гадать, куда мог пойти дальше одержимый. С этого момента преступник мог скрыться абсолютно где угодно. «Раз цель постоянно совершала вылазки примерно в одном и том же диапазоне, значит и логово должно быть недалеко. Опрашивать смысла кого-то нет. Навряд ли кто-то гулял ночью тут. Даже если так, одержимый не дал бы себя заметить. Стоит осмотреться», – рассудил Алан. Несмотря на старость и неухоженность места, оно не было заброшенным. Каждый дом был жилым. Не было ни гаражей, ни каких-то полуразрушенных хибар, ни подвалов – места, где любили прятаться «приручённые гневом». Алан приметил канализационный люк. Приглядевшись к нему, он заметил небольшие отметины, что свидетельствовали о его частом использовании. «Кто-то много его открывал. Сомневаюсь, что из-за частых проблем с трубами». Открыв его и спустившись вниз, Алан начал бродить по канализационным сооружениям. Многие из них были очень развиты, так как раньше люди жили именно тут, а не на ржавой и радиоактивной поверхности. Ничего толком не видя, Алан зажёг световой шарик, что завис подле него, и пошёл вперёд. Дальше его вела только интуиция и мысли: «Где бы я захотел обжиться на месте демона?». Проходив так какое-то количество времени, он наткнулся на тяжёлую дверь. Она отделяла нынешнюю канализацию от жилых помещений прошлого. Туда Алан и направился. Он бы никогда не открыл такую дверь, не будь он новусом. Но на удивление, распахнулась она довольно легко. Значит, он шёл по правильному пути. В этих помещениях ничего не было. Лишь небольшие осколки прошлого: детские рисунки на тёмно-зелёных стенах, сломанная мебель, какие-то мелкие и незначительные вещи, давно забытые. Он часто представлял себя на месте первых колонизаторов, что бросили свой дом, свою планету, своё прошлое и обрекли себя на подземную жизнь в радиоактивной пустоши ради лишь надежды на заложение фундамента для новых поколений. Ему казалось это куда более героичным, чем даже то, чем занимался он сам.

Вдруг мысли Алана затихли, как только он заметил тусклый и тёплый свет. Он шёл лишь из одной комнаты. Осторожно зайдя в неё, он лицезрел просторный зал, где фигура в чёрной и грязной робе молилась при свечах. Свечи были повсюду и горели то обычным, то красным огнём. Вокруг него стояли иконы такого же скверного состояния, как и сам молившийся. Некоторые даже не были католическими. А сверху надломленный крест. Алану стало нехорошо от атмосферы этого места. Такой крест мог повесить лишь тот, чья вера пошатнулась.

–…блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное.Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах. Аминь, – одержимый встал и повернулся к инквизитору. Это был престарелый мужчина с длинными и взъерошенными волосами и бородой. Как и у любого одержимого, его глаза горели ярко-красным огнём. Посмотрев наверх, он сказал, – Пришла моя скала, моя твердыня. Пришёл мой избавитель! Ты, – обратился бес к Алану, – …инквизитор. Знаешь ли ты, что это за место?

– Знаю.

– Знаешь. Но не понимаешь. Это место…вне времени. Застыло. Храня в себе крупицы того, чем мы были раньше… Слабые духом…слабые телом. Оставленные Богом. Порабощённые нашими же творениями… Мы, испуганные мощью Дьявола, нашли себе нового бога. Бесчувственный и холодный шар, что «спас» нас. Но разве «Воля Бога» бы оставила нашу колыбель на съедение силам тьмы? Разве бы Бог оставил тех воинов, что боролись со злом, поглотившим их?

– Ты и сам стал частью этого зла, – спокойно промолвил Алан, – Ты поддался смертному греху, но всё же почитаешь Бога. И тут же говоришь, что Он оставил нас. Хотя, Он же и спас нас. Ты противоречишь сам себе.

– Хе-хе-хе-хе… Ты знаешь, какого быть тем, что ты ненавидишь? Презираешь? Знаешь, какого убивать того, чью боль ты чувствуешь? Знаешь ли ты, какого быть преданным своей верой, своей общиной? Что ты вообще знаешь, инквизитор?

– Знаю, как убивать таких, как ты, – Алан взвёл затвор своего пистолета.

– Ты так же слеп, как и остальные…

Красный свет вырвался из глаз одержимого, окрасив собой всё вокруг. Святые на иконах превратились в ужасающих демонов, чьи лица растекались в противные гримасы. А крест перевернулся, и его копии заполнили всё вокруг. «Тестуануром…», – подумал Алан. Его лицо даже не дрогнуло. Он знал, что это не реально. Когда свет погас, одержимого уже не было. Была только кромешная тьма. Но молодой инквизитор был готов. На удар фибриновых когтей, вырвавшихся из тьмы, он среагировал моментально. Пули, тут же выпущенные из его пистолета, направились в одержимого. Он бы непременно увернулся, если бы это не были сверхбыстрые взрывные пули, что разорвали ему часть туловища, правые руку и часть лица. Но враг был не сломлен. Левой рукой он откинул пистолет Алана. Инквизитор схватил его за вторую руку, после чего над одержимым появились световые колья. Но какого было удивление Алана, когда они врезались в такие же колья, только красного цвета. Правая рука беса отросла. Алан схватил и её. Одержимый создал ещё кольев над ним, из-за чего Алан был вынужден призвать купол, который откинул врага. Колья его пробили, но до Алана не достали.