Пустой мир 3. Короны королей
Шрифт:
— Уже так близко? — удивился барон Весмотра, глядя вдаль, туда, где проходила линия фронта.
— Да, — честно ответил Дэлай, подходя ближе к зубчатому ограждению смотровой площадки, — Саальт уже скоро будет здесь. И все будет зависеть только от того, смогут ли устоять Золотые Ворота.
========== Глава 17. Сближение ==========
Глава 17. Сближение
Кому неведомо всегдашнее несоответствие между тем, что человек ищет и что находит?
Никколо Макиавелли
Зал, в котором собрали вассалов Гористарского рода, прежде предназначался для заседаний гарнизонного командования, но мест здесь хватало и для того, чтобы разместить представителей всех благородных семей, когда-то давших клятву верности Дому Гористара. Овальное помещение с высоким купольным потолком, в центре которого располагался круглый мраморный стол для переговоров.
Будучи человеком весьма консервативных взглядов, Де Мордер был против проведения подобного собрания в принципе и на правах хозяина крепости с радостью бы отказался принимать у себя досточтимых бывших вассалов Гористара, но он хорошо понимал, что это последний шанс сохранить целостность феода, вернуть порядок в графство и выстоять против угрозы внешнего вторжения. Поэтому приходилось вежливо улыбаться представителям тристанского рода и сдерживаться, тщательно контролируя свои слова всякий раз, когда обращался к другим вассалам. Одни считали, что можно преклонить колени перед убийцей сюзерена, другие настаивали на союзе с тоскарийским графом, третьи требовали выбрать нового сюзерена из их числа. Практически всех он считал либо перебежчиками, либо предателями, искренне уверенный, что хранить верность можно только одному роду, вне зависимости от того, какая ситуация складывалась в политике.
Почти сразу же переговоры зашли в тупик. Никто не желал уступать, как только вопросы начинали касаться того, что случится с графством в будущем, и какой политический курс выбрать. Представитель тристанского барона пока только слушал и благоразумно молчал, наверняка имея четкие инструкции от своего сюзерена, а вот сир Де Семпри, человек, которого Де Мордер одновременно и презирал как предателя, и не мог не отдать ему должное — он сумел собрать всех вассалов в одно время и в одном месте — уже вмешался в общий спор. Настаивал он на том же, что и раньше, на клятве Тристанскому барону как на лучшем выходе из ситуации для всего графства. Конечно, определенная логика в его словах была, но слушая его, Де Мордер едва сдерживался, чтобы не выразить вслух все, что думал о нем. Убеждал себя только тем, что время было не совсем подходящим. Надо было еще немного подождать, дождаться более подходящего момента, прежде чем начинать действовать.
— … В настоящий момент ситуация такова, что решать нужно прямо сейчас, — настаивал Де Семпри, снова взяв слово, но только повысив тон, мог перекричать уже поднимавшийся в зале гул. Вассалы дворянского рода, уже успевшие почувствовать вкус независимости, жаждали большей власти, не торопясь считаться с мнением друг друга. Скорее, наоборот, каждый считал свое мнение единственно правильным. Только присутствие вооруженной охраны, введенной в зал по настоянию тристанского представителя, удерживало вассалов от того, чтобы не обнажить церемониальные клинки и не подкрепить свои слова кровью оппонента.
— Как вы смеете говорить о том, что бы преклонить колени перед человеком, от чьей руки погиб наш сюзерен! — выкрикнув сир Бартестоу, один из лидеров партии, требующей возвращения гористарского рода и продолжения войны с Тристанским баронатом во имя мести за погибшего графа. К ним Де Мордер относился лояльнее всего, но не присоединялся только потому, что понимал, чем в итоге эта война закончится. Разоренное графство, разделенное на враждующие территории, не сможет выдержать столкновения с тристанскими силами, даже если баронат будет втянут в войну с Саальтом. Боевая мощь Гористара была подорвана предыдущими конфликтами и внутренними распрями, так что пафосные речи не мели под собой ничего, кроме напыщенное самомнение. Закаленные в боях с силами вторжения тристанские полки просто сметут гористарское ополчение, а уцелевших профессиональных войск хватит разве что на защиту основных промышленных и политических центров, не более того. Гористарскому феоду нужен был мир хотя бы на несколько лет, чтобы восстановить силы.
— Сейчас мы с вами говорим о самом факте выживания нашего графства и графского рода! — парировал Де Семпри. — Время забыть о внутренних противоречиях и посмотреть
— И поэтому вы предлагаете заключить мир с тем, кто поклялся истребить весь Гористарский род?! — это уже подал голос сир Де Стессор, лидер тех, кто видел себя под знаменами тоскарийского графа, принявшего на себя роль лидера в сложившемся вокруг их претендента на престол союзе. Это звучало не столько логично, сколько политически выгодно. Род Гористара отступал в таком случае на второй план, а человек, представляющий объединенный феод в коалиции, скорее всего, стал бы основателем новой дворянской династии, права на владение Гористарскими титулом которой признал бы новый король. И Де Мордер был уверен, что Де Стессор хочет видеть именно себя на этом месте. Если те, кто поддерживал идею присоединения к Тристану, боялись смерти, то идущие за Стессором жаждали власти. Старый гористарский вассал вряд ли бы смог сказать точно, к кому он испытывает большее отвращение.
— Графство должно само определиться, какая роль уготована ему в будущем! — на этой фразе Де Мордер не удержался от презрительной ухмылки. Это подал голос один из самых эксцентричных вассалов Гористара, сир Де Ално, старый офицер, чье самомнение и гордыня давно превысило все разумные пределы. Во многом из-за того, что именно он командовал гарнизоном новой столицы графства, когда пришли известия о гибели Михаэля. Он был одним из первых, кто потребовал передать власть новой династии из числа вассалов Гористара, и главным претендентом на этот титул видел себя. Слишком старый, чтобы быть действующим офицером, страдающий одышкой, почти облысевший тучный сибарит, он, по мнению Де Мордера, собрал в себе все качества, противные настоящему аристократу. Однако его хитрый ум и изворотливость позволили найти союзников. Одних запугать, других прижать силой, третьих обмануть. Де Ално откровенно требовал власти, не считаясь ни с чем другим. — Старый род графов довел нас всех до этого состояния! Нет уверенности в том, что они не повторят прежние ошибки, если мы снова последуем за ними! Сейчас нам представилась единственная возможность выйти на истинно праведный путь, и если вы доверитесь мне, я верну феод в эпоху процветания!
— Кто вы вообще такой, чтобы так о себе говорить?! — прерывая всех, вмешался кто-то еще. — Мы клялись в верности Гористарскому роду, и просто забыть о них — преступление! Никто не согласится покрыть свое имя позором! Я уж точно!
— Хватит цепляться за ваши пустые идеалы! Речь идет о выживании! Мы не можем бросить феод в пустоту только потому, что вам важнее какие-то глупые идеи! Мы ответственны за всех тех людей, что живут в наших землях!
— Перестаньте прикрываться гражданскими! Вас они все равно заботят куда меньше собственного благополучия! Прогнуться перед тристанцами!
— Почему мы вообще должны кому-то верить?! Пора решать самим!
— Революционер! По таким, как вы, петля плачет!
Все начиналось снова. Никто не мог и особо не желал договариваться, и каждый продолжал тянуть одеяло на себя, считая, что по какой-то причине все остальные именно его послушают. Де Мордер только разочаровано вздохнул и сложил руки на столе перед собой. Его подозрения оправдывались, а значит, ничего хорошего для родного феода не предвиделось. Подобного он допустить, конечно, не мог. Ситуацию необходимо было брать в свои руки сейчас, когда ее еще можно контролировать.
— Господа! — повысил голос хозяин замка, пользуясь правом председателя собрания. — Мы с вами люди благородной крови, а ведете вы себя как торговцы у ворот. Возьмите себя в руки! Благоразумие и хладнокровие должны быть вашими союзниками сегодня!
Его голос прозвучал гораздо громче остальных, усиленный сразу несколькими динамиками в разных частях помещения, и уже разгоравшийся спор, грозящий перейти во взаимные обвинения и упреки, почти сразу же прекратился. Все прежние вассалы гористарского рода разом замолчали, как пристыженные лицеисты. Тристанский представитель, сидевший рядом, лишь разочарованно хмыкнул, положив локти на стол, а Де Семпри благодарно кивнул, посчитав, что спор остановили лишь для того, чтобы дать ему закончить начатую фразу. Естественно, ничего подобного хозяин замка делать не собирался, остановив чвары между своими соратниками для того, чтобы говорить самому.