Пустой мир 3. Короны королей
Шрифт:
— Каждый из вас уже имел возможность высказать свое мнение, к моему сожалению, вы остались так же непреклонны и не готовы идти на компромисс, как и ранее. Мне известно, что некоторые даже скрещивали оружие с теми, кого прежде называли соратниками, — он говорил медленно и четко, давая собравшимся здесь, задуматься ради чего они собрались. — Господа, взаимными упреками мы ничего не добьемся. Мы сами довели феод до такого состояния, и каждый из нас повинен в произошедшем. Мы должны быть благодарны тристанскому барону и его людям за предоставленную нам возможность собраться за столом переговоров, — убедившись, что внимание членов совета обращено на него, Де Мордер выдержал театральную паузу и решил, что это наиболее подходящий момент,
— Почему мы должны ее слушать?! — можно было ожидать, что Де Ално первым постарается этому помешать, но это прозвучало так недостойно визгливо и резко, что даже его сторонники поморщились. — Мы сражались не щадя себя, пока эта женщина была в руках тристанского барона! И теперь можем только гадать, каким именно способом она получила место за одним столом с нами!
— Вы смеете подвергать сомнению честность намерений вдовствующей графини? — сир Бартестоу даже не поднялся, а подпрыгнул со своего места, ткнув пальцем в сторону своего оппонента. — Да как у тебя вообще хватило смелости на подобные слова! Когда-то сам давал клятвы верности, а теперь так просто о них забываешь?!
— Я живу реалиями, а не старыми идеалами, — отмахнулся Де Ално. — Это ты застрял в прошлом и не способен трезво взглянуть на вещи!
— Прошу прощения, — в разговор наконец-то вмешался представитель тристана, — как человек, не являющийся вассалом гористарского рода, я могу лишь посочувствовать юному наследнику — став вашим сюзереном, он будет вынужден опираться на людей, подобных вам. Вы не можете договориться, даже когда все мы стоим перед угрозой истребления, и печетесь только о своих мелкопоместных интересах. И если вы не в состоянии сами решить судьбу своего феода, то хотя бы прислушайтесь к человеку, который дает вашим землям шанс уцелеть! — тристанец говорил спокойно и размеренно, включив свой микрофон. Неизвестно, на что именно он рассчитывал, но ему удалось объединить вассалов своими словами хотя бы на время — они захлебнулись от негодования. Большинство из них оказалось искренне возмущено тем, что им указывают, где их место. Де Ално вообще стоял и хватал ртом воздух, явно собираясь высказать все, что думает, но просто не мог подобрать слов. Этой паузой и воспользовался Де Мордер, жестом пригласив леди Миривиль подняться со своего места.
Маленький граф безмятежно спал у матери на руках, посапывая, причмокивая и смешно морща светлые бровки, когда крики спорщиков становились очень громкими. Пребывая в счастливом неведении, он пока не осознавал кем должен стать для этих людей, и какие намерения движут ими, но собравшиеся здесь люди превосходно осознавали его ценность. И, что самое главное, понимали, кем он может стать. Для одних это было надеждой, а для других, наоборот, страшным сном, который они надеялись никогда не увидеть в реальности.
— Все собравшиеся здесь превосходно знают меня, — не сразу решившись и заметно нервничая, произнесла леди Миривиль, обращаясь к смотревшим на нее вассалам. — Когда правящий Дом этого феода процветал, я была женой вашего графа, Михаэля Гористара, но сейчас последнее, что связывает меня с вами, ребенок у меня на руках, от имени которого я буду говорить…
— Женщина не может говорить от имени благородного рода! — возмутился кто-то из крыла тех, кто стремился к самоопределению. — Это оскорбительно для каждого из присутствующих здесь! Я не приносил клятвы верности женщине!
— Тогда где тот мужчина, который сможет говорить от моего имени? — бросила в его сторону леди Миривиль, голос ее постепенно окреп. — Где мой муж, который жизнью пожертвовал за этот феод? И где были вы, когда он пал? Где были вы, когда все, что было создано родом Гористаров, разрушалось распрями и врагами?
— Мы виноваты, госпожа, и не ищем слов оправданий, — первым все-таки ответил сир Бартестоу, низко поклонившись. — Я скажу лишь, что всегда искренне верил в то, что однажды вы и наш юный граф сможете вернуться, возродив честь и славу рода Гористара…
— На виселицу Де Ално! — добавил кто-то из общей толпы. — Этот человек первым отказался от данных клятв! Если бы не он, мы могли бы отбить графиню!
— Тебя самого на виселицу! Трус! Почему сам не выступил раньше?! — сразу же раздались новые голоса, заставив Де Мордера снова сокрушенно покачать головой. Ситуация накалилась до предела, любое неосторожно брошенное слово может привести к новому витку споров и взаимных обвинений. Потеряв сюзерена, вассалы жаждали независимости, и Де Мордеру начинало казаться, что никакие Советы и общие решения уже не смогут заставить их отказаться от этих стремлений.
— Сегодня я сама пришла к вам! — продолжила леди Миривиль, и в этот раз вассалы слушали ее гораздо внимательнее. — И говорю от имени наследника Гористарского рода, последнего, кому принадлежат ваши клятвы! Вы все клялись в верности моему мужу и его наследникам, и теперь я прошу вас вспомнить об этих клятвах, потому что не только вы нуждаетесь в сюзерене, но и ваш юный граф отчаянно нуждается в тех, кто сможет поддержать и защитить его!
— Отличные слова, Ваша Светлость! — поддержал ее Де Мордер, тоже поднимаясь со своего места. — Не так много времени прошло, чтобы забывать о том, что уже было сделано. Мы не имеем права только требовать от сюзерена, каждый из нас еще и обязан ему. Жаль только, что слишком многие из нас об этом уже забыли. Мой клинок… — начал было хозяин замка, но практически сразу же был снова прерван голосом еще одного возмущенного члена совета.
— Если мы сейчас послушаем эту женщину, то Гористарское графство будет обречено! — поднявшись со своего места, бросил Де Стессор, ткнув пальцем в сторону леди Миривиль. — Мы все лишь встанем на колени перед тристанским бароном, чьими словами она сейчас и говорит! Этот совет лишь игра, фарс, в котором за ниточки дергает этот сопляк! А почему я не вижу его здесь?! Пусть ответит мне!
— Я уполномочен говорить от имени моего сюзерена, — ответил тристанский представитель, поднимаясь со своего места, — Сир Де Коль, вассал Эдварда Тристанского, барона Тристана и герцога Аверии. Если вы желаете что-то сказать моему сюзерену, то я готов выслушать ваши слова и ответить на них.
— С меня хватит оскорбления и тем, что сегодня среди нас вообще присутствует тристанец, — ответил Де Стрессор, — И я не собираюсь разговаривать с вассалом, словно недостоин говорить с самим бароном!
— Мой сюзерен сейчас сражается насмерть на фронтах войны с Саальтом, пока вы здесь пытаетесь определиться, кому выгоднее… очередной раз поклясться в верности, — ответил Де Коль, явно уязвленный таким выпадом, но все же нашедший в себе силы, чтобы сдержаться, — вы должны благодарить его на коленях за то, что вы собрались здесь сегодня, прощенные за уже совершенные преступлений перед королевством и законами чести. А вы смеете еще в чем-то обвинять барона Тристанского?