Пустой мир 3. Короны королей
Шрифт:
— Карийские войска выступят с вами только на том условии, что судьбу Вассария Гельского решит Карийский Дом, — не дал ему договорить Квенти, сказав с максимальной твердостью в голосе, на какую был только способен. — Этот человек запятнал честь моего Дома. Я требую права мести, чтобы память моего отца не осталась оскверненной!
На секунду все замерли, только Эдвард довольно усмехнулся и пригубил вина, скрывая невольную улыбку в бокале. Квенти, жаждущий мести, выглядел намного серьезнее, чем будучи озабоченным оплакиванием своего отца и думами о будущем своей семьи. Желание мести придавало сил даже самому слабому и могло заставить окрепнуть разбитого горем человека. Именно это сейчас и нужно было молодому карийскому барону, пришедшему к власти в столь
— Это справедливо, — Эдвард первым же и подал голос, пока Делай еще решал, что можно ответить на подобный вопрос. Несмотря на все произошедшее, кровная месть оставалась запрещенной на территории королевства, и он, как будущий правитель, каким всегда старался себя показать, обязан был помнить об основных законах своей страны. Тристанский барон обвел взглядом остальных и остановился на претенденте на престол. — Господин граф, вы присутствовали в тот момент, когда я поклялся отомстить Вассарию за смерть Рокфора Карийского…
Делай молча кивнул, но Квенти, видимо, не знавший о данной бароном клятве, удивленно посмотрел на Эдварда. Его напряжение выдавали крепко сжатые кулаки, но лицо сохраняло спокойствие, хотя и стало белее воротника парадного мундира. Эдвард выдержал паузу, заставляя каждого самостоятельно додумать окончание его мысли, и только после этого продолжил говорить. Надо было только подтолкнуть графа Фларского к верному решению, которое развяжет руки Карийскому феоду.
— Рокфор был моим другом и верным союзником, честь дворянина дает мне право мстить за его смерть, но родство Квенти гораздо выше любых союзных обязательств, и я не могу стоять на пути у законного права сына потребовать ответа за смерть отца. Однако, — Эдвард встал и подтянулся, поправив полы плаща, — я не могу отказаться от уже данного слова, поэтому говорю, что клятва моя отныне станет клятвой помощи Квенти Карийскому в реализации его права кровной мести за смерть отца, и чтобы не случилось, не отступлю от данного слова.
— Благодарю вас, барон Тристанский! — Квенти вскочил со своего места, оставаясь предельно серьезным, но все же не сумев совладать с переполнявшими его чувствами. — Как и прежде, наши Дома выступят вместе против врагов, объединив усилия. Карийский Дом заверяет вас в своей верности клятвам, данным прежним бароном…
— Что ж, тогда мы своей волей и желанием даем вам право мести Вассарию Гельскому, — поднялся Делай, снова заговорив от третьего лица, как полагалось титулованным особам, — придя к единому мнению, мы поддерживаем вас в стремлении восстановить справедливость. Вассарий нарушил законы чести, и никто не посмеет выступить за него, даже Остезейский Союз, — кивнул он головой, посмотрев на остальных своих сопровождающих. — Сегодня мы выступим, чтобы призвать их к ответу перед короной за все зло, что они совершили.
— Я прикажу флоту выступать, — кивнул Эдвард, — не стоит терять времени, когда враг столь близко. Прошу простить меня, господа, — поклонившись, тристанский барон вышел из кают-компании, оставив свиту претендента на престол решать менее насущные вопросы. Квенти остался, проводив его взглядом. Но вскоре раздираемый желанием лично переговорить с Эдвардом, поспешно извинился и вышел, отправившись следом за тристанским бароном к капитанскому мостику корабля.
На «Грозном небе» капитанский мостик был еще устаревший, несмотря на проведенные модернизации. Отличительной особенностью старого типа была капитанская надстройка над местами операторов, находившая в центре мостика и отделенная от рулевого, место которого находилось впереди всех. В новых моделях рулевого размещали рядом с капитаном в дальней части помещения, но раньше считалось, что капитан должен видеть всех присутствующих на мостике, дабы он в случае необходимости мог дать распоряжение любому из своих подчиненных.
Эдвард уже успел подняться на высокую арку надстройки, удерживаемую опорами, стилизованными под ангелов с распростертыми крыльями, и сейчас совещался с капитаном, бросая беглые взгляды на обзорные экраны, установленные по
Квенти уже бывал в командных отсеках кораблей, но прежде только на своих в сопровождении отца или одного из учителей, и никогда на боевых кораблях других феодов, поэтому, запрашивая разрешения подняться на мостик, чувствовал себя неуверенно. Когда переборка командного отсека закрылась у него за спиной, операторы отвлеклись на него на пару секунд, чтобы поприветствовать и снова вернулись к работе; он, невпопад отвечая на приветствия быстро прошел к широкой лестнице, ведущей к капитанскому месту.
— Господин барон, — Квенти ответил кивком на поклон капитана и обратился к Эдварду, — позвольте переговорить с вами лично…
— Как вам будет угодно, поднимайтесь, — Эдвард жестом отпустил с надстройки капитана и троих его помощников, так они что остались совершенно одни, если не считать двух операторов общего контроля, подключенных нейроинтерфейсом напрямую к системам корабля. Они ничего из происходящего не видели и не слышали, находясь в состоянии глубокой синхронизации. — Что вы хотели, мой друг?
— Примите мои извинения за неподобающее поведение и недоверие к вам, господин барон, — склонил голову Квенти. — Я не знал о вашей клятве и не думал, что вы столь близко восприняли смерть моего отца. Признаюсь, винил вас и в смерти Изабеллы, но не осмелился вам сказать это прямо. Однако сегодня вы поддержали меня, несмотря на то, что я сам сопротивлялся вашим планам.
— Квенти, — Эдвард положил ему руку на плечо, — мы всего лишь люди, пусть даже от феодала требуют порой гораздо больше, чем от кого-либо другого. Я не смею вас винить за то, боль утраты на время лишила вас способности трезво мыслить, но все же рад слышать, что это непонимание между нами разрешено. Может быть, нам еще придется с вами спорить, может быть, даже не один раз, но сейчас у нас с вами общая цель…
— Заставить Вассария заплатить, — процедил Квенти сквозь зубы, — За все то, что он причинил моим подданным и моему Дому.
— Это ваша личная цель, — тристанский барон крепче сжал его плечо. — Наша цель сейчас спасти все королевство. И я не могу сделать это один…
— Пока я жив, у вас всегда будет верный союзник, барон, — кивнул Квенти и только теперь позволил себе гордо поднять голову, — Дома Карии и Тристана через многое прошли вместе, и сегодня они тоже выступят в союзе. Если вы считаете, что Остезейский Союз нужен нам в будущей войне, то я не посмею больше спорить с этим.
***
Теуверин, столица Тоскарийского графства, раскинулась внизу скоплением ярких огней и светлых пятен. Город был разделен на шесть больших куполов, окруженных малыми, под которыми прятались промышленные и складские зоны, ангары для кораблей и порты, как гражданские, так и военные. Однако собственных военных баз здесь не было, они растянулись по периметру на дальних рубежах, чтобы не портить его величие своими серыми стенами и угловатыми башнями комплексной защиты. Теуверин должен был стать символом богатства и величия тоскарийского рода, поэтому под его куполами возвышались величественные дворцы и многоярусные жилые модули, окруженные пересекающимися кольцами подвесных улиц и высотными зданиями самого различного назначения, развлекательных, промышленных или жилых. Их связывали арочные конструкции и разделенные на уровни переходы, где жизнь не останавливалась ни на минуту. Сверху, над куполами, поднимались высокие башни охранения и проходили линии каркасных опор, дополнительно укрепленные батареями зенитных орудий и фортами. На открытых внешних площадках всегда стоял воздушный транспорт, а высоко над всем городом поднимался еще центральный воздушный порт, представлявший модульную конструкцию из дрейфующих причалов и станций сервисного обслуживания. Огромная, почти сорок километров в ширину, она все равно терялась на фоне всей остальной столицы.