Пустынный океан
Шрифт:
Мужчина вновь сильно закашлялся, и я увидела, как Цейхан презрительно скривила рот.
— И долго вы будете молчать? — заговорила она, вскидывая подбородок и щуря глаза. Хороший вопрос, ведь мы сидим здесь с ним уже минут двадцать без стражи.
Шахтер собрал в рот слюну и смачно выплюнул её в сторону. Я вздрогнула и прикрыла глаза. Отвратительно.
— Столько, сколько нужно…
— Моей госпоже здесь холодно, я требую, чтобы вы выпустили нас.
— Да не уж-то? — мужчина закашлялся и почесал подбородок своими искривленными грязными пальцами. — Хотите по шахте погулять? Среди отморозков,
— Зачем вам это… — произнесла я тихо, обнимая себя руками. Становилось все холоднее.
— Ну, барышня, вы — залог нашей свободы. Вон, гляди, видишь палку вместо ноги? Это мне гады-надзиратели подарили. С нами тут, как с животными. Одни мужички такого отношения и заслужили, но есть тут и раскаявшиеся, их-то за что…Тебе холодно что ль?
Я нахмурилась. Слабо верилось в то, что тут есть раскаявшиеся люди. Они все подняли восстание и убили своих надзирателей. Мне все-равно, что было до этого. Факт остается фактом. Цейхан дотронулась до меня своей рукой, её ладонь была очень теплой. Почему здесь мерзну только я? Не потому ли, что во мне течет кровь русалки?
Мужик что-то пробормотал себе под нос и вышел из каморки на долю секунды. Вернулся он с грязным вонючим тулупом, который он протянул мне. Я не смогла взять его в руки, меня опять затошнило, и шахтер, тяжело выдохнув, кинул одежку на лавку. По меху проползло какое-то насекомое, и меня передернуло.
— Ничего получше у нас нет.
— Отпустите нас…
— Вы, барышня, простите, — мужик склонил голову и снова закашлялся, — мы тут подыхаем и делаем это все от отчаяния. На вашем месте могла бы оказаться любая другая, но не повезло только вам.
— Вы хотите, чтобы Изумрудная Императрица дала вам свободу взамен свободы своей дочери? — голос Цейхан был грубым и раздражительным.
— Да.
— И давно вы все это планировали?
— Давно, да только все возможности не было. А сейчас прямо-таки судьбой нам было восстание предназначено. Ваш приезд, болезнь стражей и надзирателей, обвал одной из пещер…
— Вам это все воздастся, — Цейхан почему-то улыбнулась. Мужик улыбнулся ей в ответ.
— Нам уже терять нечего.
Я замерзала. Холод с кончиков пальцев медленно перебирался по рукам к груди, и вот у меня уже дрожит все тело. К тулупу я так и не притронулась, но Цейхан грела меня своим теплом, прижимая к себе. Я начинала засыпать. Интересно, сколько мы здесь уже? Сейчас, наверное, вечер. Наверное, мама уже читает письмо о том, что меня взяли в заложницы. Наверное, мама сильно злится…
Я замерзала. Не чувствовала своих ног. Из моего рта выходил пар. Затем, кажется, я все-таки задремала, а, когда проснулась, шахтера в каморке не было. Цейхан спала. Она была очень теплой. Я посмотрела на свою дрожащую кисть — на среднем пальце появился маленький волдырь. Коморка была настолько маленькой, что я не могла здесь нормально развернуться: два шага влево, один — вправо. Тяжесть в груди…Будто легкие ни с того, ни с сего стали больше в несколько раз. Мне нужно походить, размяться, слишком…холодно.
Я боялась остаться одна, как много лет назад. Боялась вновь почувствовать голод, холод и ненависть всего мира. Но теперь, когда все эти чувства овладевали мною вновь, я чувствовала страх, жалость к себе, беззащитность, из-за которой не ты решаешь жить ли тебе дальше. Мне было очень холодно. Хотелось плакать, хотелось спать…Нужно…походить. Да, я должна походить, так, возможно, станет теплее. В детстве я часто бегала, согревая себя и без одежды. Кутаясь в какую-то потрепанную тряпку…Почему же сейчас я не могу надеть этот тулуп?
Не знаю, что точно мной двигало, но я вышла из каморки. Найти факел, найти хоть что-то теплое, просто походить и вернуться. Уйти из этой маленькой коморки, в которой нет ничего, кроме страха уснуть и замерзнуть во сне. В коридоре никого не было, поэтому я просто начала быстро ходить туда-сюда, растирая себя ладонями. Пропала хотя бы сонливость, потому что я боялась, что сюда вот-вот кто-то придет. Кто-то из тех самых отморозков.
Что я сделала не так? Почему заслужила это? Предавший меня Табрис, холодный Валефор, будущий наг-муж, милый повар, которого я не сделаю счастливым, внезапно отгородившаяся от меня мама…Даже сердце защемило. За что? Почему я…
— О, нашей красавице условия номера не по душе?
Я была готово разрыдаться, услышав насмешливый голос. Лысый, с железными зубами и отрезанным ухом мужлан… Отвратительный, как и все здесь…
— Холодно… — мой голос дрожал.
— Да не, прохладно, но не более, — он широко улыбнулся и пошел прямо ко мне. Я отвернулась и быстро направилась в коморку. — Куда же ты? Раз тебе холодно, тебя надо согреть!
Он схватил меня за руку, и я тут же вспомнила слова того шахтера о «причиндалах». С ненавистью, я выдернула свою кисть, но лысый шахтер поймал мое запястье и, крепко сжав, потащил куда-то прочь.
— Тебе ноги что ль жалко раздвинуть? Я никому не скажу…И ты никому не скажешь, да?
Я ничего не смогла сказать, я даже закричать не смогла. Просто заплакала, рухнув на холодный каменный пол и повиснув на той руке, за которую меня держали. Заснуть…И не проснуться…
— Эй, принцесса, вставай! Я тебя что, тащить должен?
Я заплакала громче, навзрыд, наконец, срываясь на истошный крик. Мужик начал обеспокоенно оборачиваться по сторонам и шикать, больно дергая моим запястьем.
— Идиотка! Хочешь, чтобы остальные сбежались?
Еще громче. Не то выплескивая все, что накопилось внутри, не то боясь за свою жизнь и за свою гордость. Этот тип тщетно пытался поставить меня на ноги, бормотал всякие нецензурные выражения, лапал своими грязными ручищами, а затем просто сорвал с моего плеча ткань платья. Я, не видя перед собой ничего из-за слез, поползла в ту сторону, где, по-моему мнению, находилась каморка, а затем просто перестала дышать — рука лысого мужлана сильно сдавила мне горло.