Путь к Имени, или Мальвина-Евфросиния
Шрифт:
Тут на пороге, шаркая тапками, появилась заспанная баба Тося. Тамара взглянула на мать страшными глазами — ну как же, помешала! В этот момент в глубине квартиры вновь загремела дробь кулачных ударов и странные, пробирающие до печенок звуки: отчаявшийся мужик завывал теперь, как хищник из породы кошачьих. А может, как гиена. Леонид Сергеевич не был силен в зоологии...
— Мама! — Тамарин голос не предвещал ничего хорошего. — Мама, ты можешь мне объяснить, что тут происходит?
— Рауль бесится, — равнодушно зевнула бабка. — Я его в своей комнате заперла, покуда
— Так это Рауль! — Новость едва не сбила Тамару с ног. — Ты что, с ума сошла?! Какую телеграмму он должен дать?
— Чтоб Валькиного дитенка привезли, Садика. Без того не выпущу, сколько б он тут ни просидел.
— Мама, ты соображаешь, что говоришь? Ведь стоит Раулю заявить...
— Пусть заявляет, только когда Садик будет у нас. А мы на него заявим! Нет такого закона, чтоб дитенка от матери увозить!
— Мама, у тебя маразм...
— Ваша мама героическая натура, — наклонился Леонид Сергеевич к уху Тамары и словно невзначай легонько коснулся его губами. — Ведь это правда, что она была на фронте?
— Была — но какое это сейчас имеет значение?
— Это всегда имеет значение! — выпрямился Леонид Сергеевич. — Ладно там молодые — они не всегда могут понять. Но мы-то с вами знаем, какое значение имеет то, что человек воевал в Великой Отечественной войне!
После этого возникла пауза.
— Иди на кухню, Томка, — через минуту предложила старуха. — Приготовь чего-нибудь для Лени, он с вечера не евши...
— Так ты еще и голодом людей моришь! — ужаснулась Тамара Федоровна. — Просто с ума сойти!
— Я и говорю — приготовь...
—А тому... Раулю... — запнувшись, спросила Тамара Федоровна. — Для него тоже приготовить?
— Тот на хлебе-воде посидит, — отрезала бабка. — Через него вся каша и заварилась!
— А Валька где?
— У Мальвинки...
— С ума сойти!.. — в третий раз повторила Тамара Федоровна. — Ну давайте, граждане похитители, готовить завтрак. Предлагаю макароны по-флотски с «Галиной Бланка», омлет и кофе. Все за? Тогда иду на кухню... Леонид, поможете мне кофе смолоть?
Леонид Сергеевич согласился. Но это была вовсе не та готовность, при которой можно на что-то рассчитывать. Тамара вдруг поняла — никаких интересных отношений между ними не будет. Вроде бы намечалось, и вдруг как ножом отрезало. Почему?
18
В большой старинной квартире на улице Чаплыгина редко звонил телефон. Пожалуй, это было понятно в отношении глухой и одинокой старухи Дарьи, даже в отношении пьющего Толика, который существовал одичало, без друзей-знакомых. Но ведь она-то, Илария Павловна, всю жизнь трудилась на ниве воспитания. Она была учительницей сорок лет — через ее руки прошло по крайней мере десять потоков детей, с которыми она провела по четыре года. И то, что телефон в ее квартире молчит, а почтовый ящик всегда пустой, может говорить только о двух вещах: либо она была плохой учительницей, либо мир сорвался со своих основ.
— Тетя Лара! — застучал в дверь Толик. — Подите к телефону, вас спрашивают!
— Илария Павловна? — Это звонила Мальва, у нее был странно взволнованный
— Слышу, деточка, что случилось?
— Я хочу с вами посоветоваться! Вы помните Нюту Тихонову?
— Ну-ка погоди... Это беленькая такая, робкая? Конечно, я ее помню — она еще сиротой осталась в восемь лет. С бабушкой жила...
— Да, точно! Ее родители на машине разбились. Так вот, Илария Павловна: бабушка Нюты тоже умерла, а сама она на днях вернулась из секты!.. Теперь такая слабая, что мы не знаем, как быть...
— Погоди, Мальва, расскажи все подробно, — поняв, что дело серьезное, попросила она нарочито спокойным учительским голосом. — Говори, в какую секту попала Нюта?
— Братство... или Церковь Праведных. Точно не помню, что-то такое. Но до чего ее там довели, вы бы видели!
— Могу себе представить, — с горечью вздохнула учительница. — Но как же она оттуда выбралась? Ведь обычно они в такие силки ловят человека, что уже навсегда...
— Нюту отпустили после того, как ее осмотрел врач. У них там бывали осмотры, не для всех, а когда кто очевидно болен. Нюту осмотрели и отпустили — наверное, нашли у ней неизлечимую болезнь... — Мальва с трудом сдержалась, чтобы не заплакать.
— Погоди заранее горевать! Главное, что ее отпустили. Сейчас, как я понимаю, она вернулась к себе?
— Так ведь ей, Илария Павловна, некуда вернуться! Перед тем как уехать к сектантам, Нюта продала квартиру. И как только приехала, так села на лестницу против своей бывшей двери: хочу домой! А в ее квартире теперь швейная мастерская...
Когда Мальва рассказала до конца, Илария Павловна уже знала, что посоветовать:
— Во-первых, надо, чтоб Нюта хоть немного оправилась: постельный режим, покой, крепкий бульон из курицы… Подержи ее немножко у себя, Вера Петровна не будет против?
— Мама не против, — ответила Мальвина, удивившись, что учительница помнит имя-отчество ее мамы.
— Ну вот, денька три пусть побудет с вами. Пока первый стресс пройдет. А потом я буду рада видеть Нюту у себя. Пусть поживет, поправится окончательно...
— Илария Павловна! Это неудобно. Вы старый человек — ой, простите, я не то хотела сказать...
— Если не так сказала, все равно я сама виновата, — улыбнулась та, которую назвали старой. — Значит, я не научила тебя сказать так, как нужно. Но это сейчас неважно... Да, я старая, и Толик не молод, не говоря уже о Дарье Титовне. Однако нам нужно какое-то обновление в квартире, понимаешь? Мы хотим видеть рядом молодость!
— Но ведь Нюта очень больна... Мы тут вызвали «Скорую помощь», врач сказал, надо сделать анализы... А в больницу она не захотела, ей вообще кажется, что она должна умереть.
Учительница с минуту помолчала.
— Знаешь, кто нам должен помочь? Есть специальные центры реабилитации... как это, погоди... ну да — реабилитации пострадавших от тоталитарных сект. Они существуют при православной церкви. Хочешь, я о них разузнаю?
Теперь задумалась Мальвина.
— Наверное, можно. Только как Нюта...