Путь к океану (сборник)

Тренев Виталий Константинович

Здесь, на баке, было спокойнее, чем на полуюте, – не так обдавало волной, да и нос легче бился о дно, чем корма.

Ермаков и Петров быстро помогли Иванову обвя­заться.

– Ну, братцы, не поминайте лихом, – сказал боц­ман, поклонившись матросам. – А ты, Петров, на меня за вчерашние кошки не серчай.

– Чего уж... служба... – проворчал Петров, хму­рясь, и добавил: – Дай тебе бог удачи, боцман.

Капитон Иванов стал на борт, придерживаясь за какую-то снасть, и, выждав, когда пронеслась

только что рухнувшая волна, бросился вниз головою в несу­щуюся к берегу пенистую воду.

Ермаков, напряженно глядя по тому направлению, где исчез пловец, потравливал привязанный к нему линь.

Боцман вынырнул далеко от бригантины. Лежа на боку, он резал плечом воду и быстро плыл к берегу, но волна уже откатывалась, и его заметно стало сно­сить обратно. Новый вал рассыпался за кормою и по­мчался мимо борта к берегу, сталкиваясь с отступаю­щим. Иванов, то ныряя, чтобы избежать накрывающих его гребней и отбойного течения, то быстро плывя вместе с прибойною волною, боролся за каждый дюйм, медленно, но неуклонно приближаясь к берегу.

Его сильно сносило вправо от мыса Люзе, к бу­рунам. Петров указал на это Гвоздеву и сказал:

– Вот тут течение куда идет. Это от мыса волна отшибает.

Вся команда сгрудилась на баке, цепляясь за об­рывки вант, за борта, за снасти, люди томились, мол­ча и напряженно следя за отважной борьбой Капито­на Иванова

На берегу люди тоже толпились у кромки прибоя, многие даже вошли по пояс в воду, как бы желая по­мочь. Гвоздев заметил, что одного из них, на берегу, тоже обвязывают веревкою.

«Хочет плыть на помощь Капитону – подумал Гвоздев. – Молодец!»

Вдруг раздался общий стон на баке.

– Капитон Иваныч, берегись! – пронзительно за­кричал трубач, будто боцман мог его услышать.

В набегающей на боцмана волне Гвоздев увидал какой-то длинный черный предмет. Это было большое бревно – может быть, обломок реи. Бурлящая вода крутила его, нанося прямо на боцмана, который плыл, не оборачиваясь, спеша воспользоваться накатом.

– Капитон Иваныч! – отчаянно закричал Гвоз­дев.

Но и боцман и налетевшее на него бревно уже скрылись в клокочущем буруне.

Гвоздев бросился к Ермакову, указывая на линь, который тот держал в руках, но рулевой только пока­чал головою, напряженно глядя в волны и ожидая по­явления боцмана. Пока его не было видно, он не смел тянуть обратно, опасаясь только помешать.

Вдруг он испуганно поднял брови, подергал линь и стал быстро его выбирать. Но линь нисколько не на­тягивался, никакой тяжести не чувствовалось на его конце. В бурунах мелькало что-то темное, и каждый раз все с надеждою всматривались, но узнавали все тот же обломок реи. Боцман не появлялся.

Ермаков, вытащил из воды линь, показал Гвоздеву оборванный конец

и молча перекрестился. Не было сомнения, что Капитон погиб. Видно, бревно ударило его с такою силою, что даже оборвался линь.

Все молчали. Те, на ком были еще вязаные матрос­ские колпаки, сняли их.

Ермаков обернул вокруг тела тот же линь, молча поклонился товарищам и стал на борт, выжидая удоб­ной минуты, чтобы прыгнуть.

– Забирай сразу левее, Ермаков, – сказал ему Петров, – а то снесет в буруны на отмели, там не вы­лезешь,

Ермаков кивнул головою и бросился в воду. Не­равная борьба человека со слепой и враждебной сти­хией началась снова.

И опять моряки стали напряженно следить за чер­нокудрою головою Ермакова, то скрывающейся в бе­лой пене, то плывущей среди водоворотов. Наученный опытом боцмана, Ермаков действовал осмотрительнее: он то уклонялся от множества деревянных обломков угрожавших ему, то, наоборот, хватался за них для передышки. Когда он осилил уже более половины пути, с берега кто-то бросился в буруны и поплыл ему навстречу.

Всем казалось, что они уже долгие часы следят за усилиями двух пловцов. Но вот наконец те встрети­лись, тут же оба исчезли под пенистым гребнем, вы­нырнули и начали двигаться быстрее – с берега их подтягивали на другом лине, – и через несколько ми­нут оба были на береговом песке.

Моряки видели, как жители сперва сгрудились вокруг обоих, но сразу же расступились и стали суетить­ся, подтаскивая бревна и устраивая нечто вроде выш­ки для канатной дороги. Ермаков, которого можно было отличить по его росту, трудился вместе со всеми, как будто не он только что провел два часа в смер­тельной борьбе с волнами.

5. ПЛОДЫ УПРЯМСТВА ПЕППЕРГОРНА

Вскоре с бригантины при помощи линя, которым был обвязан Ермаков, передали на берег канат и за­крепили его одним концом за бревенчатую вышку, а другим – за высокий обломок фок-мачты. Устроили «беседку», которая могла двигаться по канату, подтя­гиваемая то со стороны берега, то со стороны судна. Первым делом в этой «беседке» переправили несколь­ких человек, получивших при крушении ушибы. С об­ратным рейсом на бригантину вернулся Ермаков.

На бак, где было гораздо спокойнее, чем на корме, притащился и капитан, которого под руки вели Маметкул и рулевой Пупков. Тяжелое содержимое его карманов не давало ему свободно двигаться, и он шел с трудом, дрожа в мокрой одежде. Отекшее лицо его посинело. Гвоздев приказал было матросу прине­сти сухую одежду из каюты и помочь капитану переодеться, но Борода-Капустин приосанился и закричал, что никто не смеет ему указывать. Люди его корабля в мокрой одежде, значит и ему не след надевать сухую.