Путь к себе
Шрифт:
– Зато ты ей не нужен, – хмыкнул он.
– Ты не понял? Мне срочно нужна Ирина.
Он заорал:
– Как ты со мной разговариваешь?! Пошел ты… – и грязно выругался.
Сдерживая бешенство, медленно и внятно я процедил:
– Если через час ее не будет, я беру взвод морпехов, и мы разнесем твою «богадельню». Ты меня знаешь…
Несколько секунд длилось молчание.
– Ты понимаешь, что больше у меня не работаешь?
– Очень даже понимаю…
– Хорошо, через час, на конечной остановке четвертого трамвая заберешь свою сучку.
Я положил трубку и глянул
– Не спеши, – с беспокойством заметила Элла, – от него можно ждать любой пакости. Помнишь Пашу Колесникова? Его сильно избили, и его же обвинили в пьяном дебоше с угрозой применения оружия. После формального разбирательства, понизив в звании, отправили в какую-то дыру на Севере. А он не пил и был достойным офицером. Просто накануне он заверил Сергея, что выведет его на «чистую воду». Тебе следует подстраховаться.
С минуту я обдумывал сложившиеся обстоятельства. Потом вышел в приемную и велел помощнику срочно найти Алексея Браткова – старшего инструктора по рукопашному бою.
– Вызвать? – уточнил помощник.
– Нет, выяснить местоположение и доложить. Срочно.
Элла опять катала по столу карандаш, и монотонно-тарахтящий звук отвлекал, действуя на нервы. Вошел помощник.
– Братков проводит тренировку на базе морских пехотинцев.
– Машину, быстро, – приказал я и повернулся к Элле. – Тебя подвезти?
– Нет, я сама… Когда заберешь ее, привози ко мне.
В машине я еще раз мысленно прокрутил в голове возможное развитие событий. На мой взгляд, в этой ситуации поддержки Алексея было вполне достаточно, и невольно вспомнилась далекая история нашего знакомства…
***
Около двадцати лет назад эсминец, на котором я служил вторым помощником, подошел к берегам Южной Америки, не входя в территориальные воды. Меня вызвал командир. В каюте, кроме него, находился уже знакомившийся со мной майор КГБ и трое загадочных пассажиров, весь рейс почти не выходивших на палубу. Они поочередно назвали свои имена, и мы обменялись рукопожатиями. Как потом выяснилось, это были: офицер Главного Разведывательного Управления и старшина с матросом из диверсионного подразделения морской пехоты. По цепким взглядам и мягким движениям, скрадывающим затаенную силу, в двоих угадывались матерые «волкодавы». Третий, Алексей, удивил меня: мальчишка с васильковыми глазами, в веснушках на пол-лица, крепкое рукопожатие которого было каким-то извиняющимся и неловким.
Передо мной была поставлена задача: как стемнеет, на легком катере доставить этих людей на берег, метрах в пятистах левее устья реки. Там, периодически подавая условный сигнал, в небольшой бухте будет ждать проводник. Когда они уйдут, тщательно замаскировать катер, но так, чтобы иметь возможность моментально отплыть. Сутки ожидать их возвращения и перед рассветом следующего дня, независимо от того, придут они или нет, вернуться на корабль.
После этого майор, командовавший совместной операцией, отпустил «диверсантов». Так я про себя назвал их, и, как оказалось, это соответствовало действительности. Мы обсудили детали высадки и связи. Он предупредил, чтобы я был готов ко всему: возможна засада или обнаружение, так как вдоль берега постоянно курсирует пограничный
В этом случае в бой не вступать, уходить в джунгли и устанавливать связь с партизанами. Я сам должен подобрать механика-рулевого и двух матросов для усиления. Было понятно, почему выбор пал на меня. Годом раньше я прошел спецкурс, в который входили работа с рацией, владение любым стрелковым оружием, рукопашный бой и выживание в экстремальных условиях.
Майор держался просто и дружелюбно, и я осмелился спросить:
– А что, посерьезней этого конопатого паренька никого не нашлось?
Он улыбнулся.
– Паренек этот – чемпион округа по боевому самбо и кандидат в мастера по стрельбе из короткоствольного оружия.
Высадка прошла благополучно. Ребята с проводником ушли к реке, где была спрятана лодка, а мы замаскировали катер и отдыхали, выставив охранение. Рацию я настроил для прослушивания радиообмена в радиусе пяти-семи километров. В семнадцать часов эфир взорвался напряженными переговорами и командами на английском и испанском языках. Английский я знал хорошо, а испанский – достаточно, чтобы понимать суть услышанного. Из хаоса слов выяснилось, что партизаны атаковали армейский штаб, где в это время находилось высокое командование и американские военные советники. Нападавшие были уничтожены, но небольшая группа, в которой есть раненые, прорвалась и ушла по направлению к реке. Ведется преследование, и река усиленно патрулируется. «Скорее всего, это наши, – подумал я, – и, конечно же, они не пойдут по реке, где их легко обнаружить».
По карте до населенного пункта, в котором находился штаб, было около четырех километров. Если они уйдут от погони, то, учитывая труднопроходимость местности, по моим предположениям, ночью они должны выйти к нам. Из дальнейшего прослушивания я узнал, что ввиду наступившей темноты преследование прекратили, а также то, что джунгли в этих местах считаются непроходимыми… За полчаса до намеченного времени, я вызвал рулевого и приказал готовится к отплытию.
– А как же ребята? – тревожно спросил он.
Я пожал плечами:
– Приказ.
До последней минуты я надеялся, и было какое-то почти физическое ощущение, что они из последних сил пробиваются к нам. А мы их бросаем…
Вспомнилось неловкое рукопожатие синеглазого мальчишки, и я принял решение. Вместо того чтобы сообщить об отплытии, передал: «Поломка, задерживаюсь на сутки».
– Какая поломка? – у рулевого, тоже владевшего рацией, округлились глаза. – Я за это отвечаю… Меня будут судить.
– Не будут. Поломки нет, и я беру ответственность на себя. Продолжайте наблюдение.
Верилось, что они придут, но я не знал, вернется ли еще раз за нами корабль, который уйдет, чтобы не маячить у чужих берегов.
Когда рассвело, я снова установил очередность наблюдения, давая матросам отдых. День тянулся мучительно долго. Из прослушанных нервных переговоров стало понятно, что нападение имело очень серьезные последствия, но о преследовании ничего не говорилось.
Стемнело… Я опять усилил дозоры. Вскоре меня вызвали условным сигналом, и матрос шепотом доложил:
– На берегу какое-то движение…