Путевые картины
Шрифт:
Серв. Азиниус Гешенус — пародийная латинизация имени берлинского профессора, юриста Гешена (1777–1837). Азиниус — от лат. asinus (осел). Гешен был связан с реакционной «исторической школой» в науке права.
Маркус Туллиус Эльверсус — пародийная латинизация имени известного ученого юриста Эльверса (1797–1858), тоже примыкавшего к «исторической школе» (ср. Марк Туллий Цицерон); та же шутка позднее по поводу Массмана: Маркус Туллиус Массманус (поэма «Германия», гл. X).
Двенадцать
Конгривовы взоры. — Вильям Конгрив — изобретатель зажигательных ракет (1804).
Дворец принца Паллагонии, находившийся вблизи Палермо, отличался необыкновенными причудами, нарочитой бессмыслицей и нарочитым безвкусием во всем, что относилось к его архитектуре, внутреннему убранству и обстановке. Подробно этот дворец был описан Гете в «Итальянском путешествии» (запись от 9 апреля 1787 г.).
Клаурен (1771–1854) — модный писатель времен Реставрации, автор повестей, драм, стихотворений. В писаниях Клаурена сочетались приторная сентиментальность с довольно откровенным эротизмом.
Теофраст Парацельс (1493–1541) — естествоиспытатель, врач и философ, один из своеобразнейших представителей немецкого Возрождения. Романтики в начале XIX в. возродили интерес к его личности и к его учению. К Парацельсовой классификации цветов по запаху Гейне возвращался и в других своих сочинениях.
Но, подобно покойному родичу нашему, похороненному в Мельне… — В Мельне, вблизи Любека, по преданию, похоронен Тиль Эйленшпигель, герой народных легенд XVI в.
Готшальк сообщает… — Гейне приводит не совсем точную цитату из «Путеводителя по Гарцу» Готшалька.
…в «Вечерней газете». — Гейне указывает на стихотворение Теодора Гелль (Винклера), появившееся в дрезденской «Вечерней газете» за 1824 г. У Теодора Гелль сюжет изложен несколько иначе: возлюбленный принцессы Ильзы — не рыцарь Вестенберг, но пастух из долины, которого принцесса призывает в свой замок, чтобы тот избавил ее от домогательств волшебника.
Ниман — автор «Путеводителя для путешествующих по Гарцу» (1824).
«Люнебургская хроника». — По всей видимости, Гейне так называет известную «Саксонскую всемирную хронику».
Георг Сарториус (1765–1828) — геттингенский профессор, историк либерального направления, выступавший против полицейского террора, господствовавшего в период Реставрации (сочинение «о бедствиях, угрожающих Германии», 1820). Гейне в Геттингене поддерживал близкие отношения с Сарториусом и обратился к нему с сонетом (см. Соч., т. 1, стр. 188).
…последних вздохов погибающих народов… — указание на книгу Сарториуса «Опыт о формах правления остготов во времена их владычества в Италии» (1811).
Нищий на мосту. — Нищий на Ломбардском мосту был хорошо известной фигурой в тогдашнем Гамбурге.
…черного, еще не повешенного маклера… —
Часть вторая
СЕВЕРНОЕ МОРЕ.
ИДЕИ. КНИГА ЛЕ ГРАН
Введение
2-я часть «Путевых картин» вышла в 1827 году; в нее входили в качестве добавления «Вольные стихи» «Северного моря», цикл 11, и «Письма из Берлина». Собственным ее содержанием, которое сохранилось и в последующих прижизненных изданиях, являлись прозаические фрагменты «Северного моря» и «Книга Ле Гран».
Фрагменты «Северного моря» подсказаны были впечатлениями, полученными Гейне на острове Нордерней, где он провел два летних сезона, 1825 и 1826 года. Во французском издании «Путевых картин» они так и именовались: «Нордерней». Однако описания морского курорта и его гостей занимают в этом сочинении ничтожное место. Заглавие «Нордерней» — едва ли нечто большее, чем указание, где и в какой обстановке фрагменты эти писались. В прозу «Северного моря» Гейне вплетает размышления на любые темы, занимавшие его, будь то судьбы современных народов Европы, будь то роман Вальтер Скотта или история Наполеона. Критик «Иенской литературной газеты» (сентябрь 1827 г.) писал:
«Панегирик в честь Гете и защита князя поэтов от его противников могли бы с равным, нет, — с еще большим основанием датироваться ученым кабинетом автора или горой Везувий, чем островом Нордерней».
Своим друзьям Гейне предлагал посылать ему материал, которым можно было бы заполнить эти страницы. У Мозера он просил высказываний о состоянии наук в. Берлине, в Германии или в Европе:
«Гегель, санскрит, д-р Ганс, символика, историческая наука»
Со сходной просьбой Гейне обращался к Фарнхагену. Гейне считал возможным объединить под одним переплетом не только свои, но и чужие сочинения! Это показывает, в каком свободном стиле и жанре оно было задумано. На приглашение Гейне отозвался лишь один Карл Иммерман. Присланные им «Ксении» Гейне поместил позади текста «Северного моря».
Однако же центральным произведением во второй части «Путевых картин» являлись не фрагменты «Северного моря», но «Идеи. Книга Ле Гран». Именно «Идеи» произвели чрезвычайный шум; ни прежние, ни последующие выпуски не имели того успеха у публики, как часть вторая, куда включены были «Идеи». На фоне бурных толков, возбужденных повсюду в Германии этой новой книгой, Гейне впервые почувствовал свою писательскую славу.
«Идеи. Книга Ле Гран» — произведение большого художественного и философского богатства. Оно автобиографично, лирично и полно размышлений на темы всемирной истории и национальных судеб немецкого народа. Личную лирику Гейне смелыми переходами связывает с философской и политической публицистикой, демонстрируя таким образом, что вопросы политики и исторической жизни являются областью, неотделимой от личных интересов всех и каждого, и обратно — все и каждый в своем интимном сознании могут и должны ощущать себя гражданами, активными лицами в жизни общества и государства. Общая позиция Гейне в «Книге Ле Гран» заключала в себе вызов и серьезнейшую по своему значению полемику. Немецкому народу веками внушали рабское, верноподданническое сознание: дела общества и государства не суть его собственные дела, о них заботятся лица, поставленные законом, долг его — повиноваться и выполнять указанное свыше, быть самим собой человеку народа положено только в замкнутой сфере домашних и узко личных забот. Гейне показывает, с какой личной страстью могут переживаться события и отношения, лежащие далеко за чертой непосредственно личных интересов, как велики могут быть общественно-исторический пафос и гражданская активность у тех, в ком они не только не предполагаются, но кому они прямо воспрещены существующим политическим строем.