Путевые заметки от Корнгиля до Каира, через Лиссабон, Афины, Константинополь и Иерусалим

Теккерей Уильям Мейкпис

Посл этого мытья, долго находился я подъ вліяніемъ необыкновенно-пріятнаго и до-сихъ-поръ совершенно неизвстнаго мн чувства изнеможенія. Въ Смирн дло это производится по другой метод, которая несравненно хуже. Въ Каир, посл мыла, погружаютъ васъ въ какой-то каменный гробъ, наполненный горячей водою. Не дурно и это; но тамъ не понравились мн другія продлки. Отвратительный, хотя и очень ловкій слпецъ старался переломить мн спину и вывихнуть плечи; въ то же время другой баньщикъ принялся щекотать подошвы; но я брыкнулъ его такъ энергически, что онъ повалился на лавочку. Простой, чистой лни я отдаю ршительное преимущество; жаль, что не придется мн насладиться ею въ Европ.

Викторъ Гюго, во время своего знаменитаго путешествія по Рейну, постилъ Кёльнъ, и отдаетъ ученый отчетъ о томъ, чего онъ не видалъ въ Кёлыги. У меня есть замчательный каталогъ предметовъ изъ константинопольской жизни. Я не видалъ пляски дервишей — былъ Рамазанъ; не слыхалъ вытья ихъ въ Скутари — былъ Рамазанъ;

не былъ ни въ Софійской мечети, ни въ женскихъ комнатахъ сераля, не прогуливался по долин Пресныхъ Водъ, и все по милости Рамазана, въ продолженіе котораго дервиши пляшутъ и воютъ очень рдко, потому что ноги и легкія ихъ истомлены постомъ, дворцы и мечети закрыты для постителей, и никто не выходитъ на долину Пресныхъ Водъ. Народъ спитъ весь день, и только по ночамъ шумитъ и объдается. Минареты въ это время иллюминуются; даже самая бдная изъ мечетей Іерусалима и Яфы освщается плошками. На эфектную иллюминацію константинопольскихъ мечетей хорошо смотрть съ моря. Ничего не скажу я также о другихъ, постоянныхъ иллюминаціяхъ города, описанныхъ цлой фалангою путешественниковъ: я разумю пожары. Въ продолженіе недли, которую провели мы здсь, въ Пер было три пожара, но не довольно продолжительныхъ для того, чтобы вызвать султана на площадь. Мистеръ Гобгозъ говоритъ въ своемъ гид, что если пожаръ продолжается часъ, султанъ обязанъ явиться на него своей собственной особою, и что Турки, желающіе подать ему просьбы, нердко нарочно поджигаютъ домы, съ намреніемъ вызвать его на открытый воздухъ. Признаюсь, не красна была бы жизнь султана, если бы этотъ обычай вошелъ въ общее употребленіе. Вообразите повелителя правоврныхъ посреди красавицъ, съ носовымъ платкомъ въ рук; онъ готовится бросить его избранной гуріи — а тутъ пожаръ: надобно изъ теплаго гарема, въ полночь, идти на улицу и, вмсто звонкой псни и сладкаго шопота, слушать отвратительный крикъ: «Янгъ энъ Варъ!»

Мы видли султана посреди народа и челобитчиковъ, когда шелъ онъ въ тофанскую мечеть, которая хотя и не очень велика, однакоже принадлежитъ къ лучшимъ зданіямъ города. Улицы были запружены народомъ и уставлены солдатами, въ полуевропейскихъ мундирахъ. Грубые полицейскіе чиновники, въ портупеяхъ и темныхъ сюртукахъ, водворяя порядокъ, гнали правоврныхъ отъ перилъ эспланады, по которой долженъ былъ проходить султанъ, не трогая впрочемъ васъ, европейцевъ, что признаю я самымъ несправедливымъ пристрастіемъ. Передъ появленіемъ султана показалось множество офицеровъ, за полковниками и пашами бжала пшая прислуга. Наиболе дятельными, наглыми и отвратительными изъ этихъ прислужниковъ были, безспорно, черные евнухи. Злобно врывались они въ толпу, которая почтительно разступалась передъ ними.

Простолюдинокъ набралось сюда многое множество; якмакъ, или кисейный подборникъ, который надваютъ он, придаетъ удивительное однообразіе ихъ лицамъ; видны только носы и глаза, по большой части, хорошо устроенные. Милыя Негритянки носятъ также блыя покрывала; но онъ не слишкомъ заботятся о томъ, чтобы скрыть добрыя черныя свои лица; вуали оставляютъ онъ на произволъ втра и свободно смются. Везд, гд только случалось намъ видть Негровъ, они кажутся счастливыми. У нихъ сильно развита привязанность къ дтямъ. Малютки, въ желтыхъ канифасныхъ кофточкахъ, весело болтаютъ, сидя на плечахъ у нихъ. Мужья любятъ своихъ черныхъ женъ. Я видлъ, какъ одна изъ нихъ, держа ребенка на рукахъ, черпала воду для утоленія жажды маленькаго оборваннаго нищаго, — кроткая и трогательная картина милосердія въ образ черной женщины.

Было сдлано около ста выстрловъ съ эспланады, выходившей на Босфоръ, для предупрежденія правоврныхъ, что повелитель ихъ выступилъ изъ лтняго дворца, и садится въ яликъ. Наконецъ показался и яликъ; музыканты заиграли любимый маршъ султана; къ берегу подвели верховую лошадь, покрытую чапракомъ; евнухи, толстые паши, полковники и гражданскіе чины окружили султана, возсвшаго на коня. Мн пришлось стоять отъ него очень близко. У него черная борода и прекрасное, лицо; блестящіе глаза его обведены темными кругами, блдныя щеки впали. Но красивое блдное лицо очень умно и привлекательно.

Когда султанъ шелъ въ мечеть, къ нему, черезъ головы жандармовъ, полетли просьбы со ступенекъ эспланады, на которыя взгромоздилась толпа. Раздался общій крикъ, требующій правосудія, и сквозь толпу, размахивая исхудалыми руками и завывая жалобнымъ голосомъ, ринулась впередъ старуха, въ рубищ, съ открытой, изсохшею грудью. Никогда не видалъ я боле трагическаго отчаянія и никогда не слыхалъ звуковъ, жалобне ея голоса.

Лтній дворецъ построенъ изъ дерева и мрамора; ворота и ршетка его обременены странными орнаментами; надъ портиками блестятъ золоченые кружки, изображающіе солнце; длинный рядъ оконъ, темнющихъ надъ водою, прикрытъ желзными ршетками. Это, сказали намъ, гаремъ султана; и дйствительно, плывя мимо оконъ дворца, мы слышали шопотъ и смхъ внутри комнатъ. Любопытство овладло нами. Крпко хотлось мн взглянуть хоть въ щелочку на этихъ удивительныхъ красавицъ, которыя поютъ подъ звуки тимпана, плещутся въ фонтанахъ, пляшутъ въ мраморныхъ залахъ или дремлютъ, развалясь на золотыхъ подушкахъ, тогда какъ

нарядно одтые Негры подаютъ имъ трубки и кофе. Но это любопытство было уничтожено воспоминаніемъ о страшномъ разсказъ путешественниковъ, увряющихъ, что въ одной изъ самыхъ изящныхъ залъ дворца есть подъемная дверь, заглянувши подъ которую, вы можете видть воду Босфора, куда погружаются иногда въ холстинныхъ мшкахъ несчастныя красавицы. Когда опустится на минуту приподнятая дверь, танцы, псни, куреніе и хохотъ снова начинаются попрежнему. Говорятъ, что вынуть изъ воды такой мшокъ считается уголовнымъ преступленіемъ. Въ тотъ день, когда мы плыли мимо дворца, я не видалъ ни одного мшка, по-крайней-мр на поверхности воды.

Мн очень нравится общее стремленіе нашихъ путешественниковъ выставить на показъ хорошую сторону турецкой жизни и разрисовать яркими красками нкоторыя изъ обычаевъ мусульманъ. Знаменитый авторъ «Пальмовыхъ Листьевъ» (Palm-Leaves), имя котораго славится подъ финиковыми деревьями Нила и произносится съ уваженіемъ въ шатрахъ Бедуиновъ, трогательно описалъ родительскую любовь Ибрагима-паши, который отрубилъ голову черному невольнику за то, что тотъ уронилъ и изувчилъ одного изъ сыновей своего повелителя. Этотъ же писатель сочинилъ краснорчивый панегирикъ гарему (The Harem), прославляя прекрасныя обязанности его обитательницъ. Я видлъ въ фамильномъ мавзоле султана Махмуда прекрасный предметъ для стихотворенія въ новомъ оріентальномъ вкусъ.

Царственныя усыпальницы служатъ мстомъ для молитвы благочестивыхъ мусульманъ. Тамъ горятъ лампады и лежатъ списки корана. Проходя по кладбищу, вы непремнно увидите Турокъ, которые, сидя на скамьяхъ, воспваютъ строфы изъ священной книги, или совершаютъ омовеніе въ водоемахъ, готовясь приступить къ молитв. Кажется, христіанъ не пускаютъ во внутрь этихъ мавзолеевъ: имъ позволено только глядть сквозь ршетку оконъ на гробницы усопшихъ монарховъ, дтей и родственниковъ ихъ. Узкіе саркофаги обставлены съ обихъ сторонъ большими свчами и прикрыты богатыми покровами. Въ головахъ возвышаются надгробные камни съ золотыми надписями; при женскихъ гробницахъ, дополненія эти просты и мало отличаются своей формою отъ памятниковъ нашихъ кладбищъ; но т изъ нихъ, которыя поставлены надъ прахомъ мужчинъ, украшены чалмами и фесками. На камн Махмуда блеститъ кисть, дополняющая головной уборъ новой формы султановъ.

Въ этомъ грустномъ, но блестящемъ музеум замтилъ я дв маленькія гробницы съ красными фесками, прикрытыя также царскими покровами. Не помню, были ли тутъ свчи; но потухшее пламя краткой жизни не имло надобности въ нсколькихъ пудахъ воска для своего олицетворенія. Подъ этими саркофагами покоятся внуки Махмуда, племянники нын царствующаго султана, дти родной сестры его, жены Галиль-паши. Теперь лежитъ и она подл двухъ маленькихъ фесокъ.

Любовь къ дтямъ развита здсь въ высшей степени. На улицахъ Константинополя вамъ то и дло попадаются Турки съ своими маленькими, но пресерьозными сынишками, въ красныхъ шапочкахъ и широкихъ шараварахъ; въ игрушечныхъ лавкахъ такая суматоха, какой не найдешь въ любомъ европейскомъ город. Въ Атмеидан, хотя и стоитъ тамъ бронзовая колонна змй, перенесенная, по словамъ Моррея, изъ Дельфъ, я занимался болье толпами играющихъ дтей, нежели этой древностью, которую проводникъ мой, наперекоръ Моррею, признавалъ змемъ, воздвигнутымъ въ пустын, по выход Израильтянъ изъ Египта. Тамъ любовался я на маленькихъ Турчатъ, катавшихся въ пестрыхъ арбахъ, или раскрашенныхъ кареткахъ, которыя нанимаются въ Константинополь для дтскихъ прогулокъ. Мн и теперь представляется одна изъ нихъ: зеленый, овальный кузовокъ, изъ окна котораго, окруженнаго грубо-нарисованными цвтами, выглядываютъ дв смющіяся головки, эмблемы полнаго счастія. Старый, сдобородый Турка везетъ эту каретку, а за нею выступаютъ вдвоемъ: женщина, въ якмак и желтыхъ туфляхъ, и Негритянка, съ своей обычной улыбкою. Это нянька дтей, и на нее-то весело посматриваютъ изъ окна дв маленькія головки. Босоногій, толстый мальчишка завистливо глядитъ на эту арбу: онъ слишкомъ бденъ, а хотлось бы и ему покататься въ ней съ своимъ тупорылымъ щенкомъ, котораго держитъ онъ на рукахъ, какъ наши двочки игрушку.

Окрестности Атмеидана чрезвычайно живописны. На двор и вокругъ ограды мечети стоятъ палатки, въ которыхъ Персіяне торгуютъ табакомъ и сластями; превосходный сикоморъ ростетъ посреди отняемаго имъ фонтана, стаи голубей сидятъ по угламъ ограды, и здсь же, у воротъ, продается ячмень, которымъ добрый народъ кормитъ ихъ. Съ Атмеидана открывается прекрасный видъ на Софію, тутъ же стоитъ мечеть султана Ахмета, съ прекрасными дворами, деревьями и шестью блыми минаретами. Это превосходное зданіе особенно поражало меня своимъ величіемъ. Христіане смло могутъ смотрть во внутрь его сквозь ршетку оконъ, не опасаясь оскорбленій. Заглянувши туда, я увидлъ нсколько женщинъ, сидвшихъ на цыновкахъ; посреди ихъ расхаживалъ мулла и говорилъ съ большимъ жаромъ. Драгоманъ объяснилъ мн нсколько словъ его проповди: онъ осуждалъ своихъ слушательницъ въ дурной склонности говорить безъ умолку и слоняться по публичнымъ мстамъ. Вроятно, мы получили бы отъ него боле капитальныхъ свдній о слабостяхъ женскаго пола; но высокій Турка, ударивъ драгомана по плечу, принудилъ его удалиться отъ окна мечети.